Башевой Евстафий Данилович
В октябре месяце 1936 года я был призван на военную службу в Армию. Начал военную службу в
г. Котовске Одеской области 284 стрелковый полк 95 стрелковой дивизии. Меня сразу зачислили в полковую
школу младших командиров батальонной артиллерии. Через год я окончил эту школу и был командиром орудия
в этом же полку. И вот, в сентябре месяце 1938 года, стали предлагать мне поступить на курсы младших
лейтенантов, организующихся сдесь же, в г. Котовске. В мае 20 числа 1939 года нам пришел приказ о
присвоении военного звания младший лейтенант и назначение по округам. Большинство из нашей школы попали
в армейские воинские части, а часть по военным флотам. Восемь человек и я, в том числе, попали в Краснознаменный
Военный Балтийский Флот. 26 мая 1939г. мы прибыли в г. Кронштадт в отдел кадров Балтийского Флота и
нас распределили по частям для прохождения военной службы. Меня назначили помощником командира противокатерной
и зенитной батареи 45мм пушек на форт "П" (Первомайский). На форту "П" я пробыл всего полтора-два месяца,
и меня перевели на берег в бригаду морской пехоты, которая только еще формировалась. Я был командиром
1-го огневого взвода противотанковых 45мм орудий. Базировались мы в г. Ораниенбауме и Кронштадте. Все лето
были постоянные учения с посадкой на корабли и катера, уходили до устья Луги, там высаживались десантом и,
с "боями", двигались своим ходом в Ораниенбаум (ныне Ломоносов).
3 мая 1941г. нам приказали всех жен немедленно отправить обратно на Койвисто,
а 7 мая подошли самоходные баржи и по боевой тревоге вся бригада села на эти баржи
со всей техникой и вышли в Койвисто, там с большого причала перегрузились на морские корабли и взяли курс на Таллин.
Высадились мы в торговом порту и пешим строем через город пошли к месту назначения, это примерно в 15 километрах
южнее города на побережье, где и расположились на поляне лагерем.
Утром 28 августа наш караван атаковали немцы авиацией, подводными лодками и торпедными катерами. Бомбардировщики
шли эшелонами один за другим. В первую очередь атаки сделали на крейсер "Киров" и на эсминцы, которые шли в сопровождении
каравана. Но на боевых кораблях было достаточно средств противовоздушной обороны, и поэтому бомбили с большой высоты не эффективно.
Тогда в атаку пошли подводные лодки и торпедные катера. На крейсере разместился штаб флота и политуправление. Чтобы быть менее
уязвимым, он увеличил ход и вырвался в перед, за ним несколько эсминцев и миноносцев, по бокам большие "охотники" за подводными
лодками. Одна опасность сменяется другой. То и дело слышатся голоса наблюдателей и сигнальщиков, с права по борту плавающая
мина! мина слева! с лева вижу след торпеды! Боевые корабли, увеличив ход, уходят все дальше вперед. Транспорта идут самым малым
ходом. Даже авиация и береговые батареи, которые тоже доставали до каравана, менее опасны, чем эти зловещие черные рогатые плавающие
шары (мины), начиненные несколькими центнерами взрывчатки и вроде мирно покачивающиеся на волнах. Словно живые существа, нетерпеливо
ожидающие, когда, наконец, к ним прикоснется корабль, чтобы взорвать стальную броню и похоронить в месте со всем содержимым в морской
пучине. Когда транспорта с живой силой и тихоходные миноносцы и эсминцы отстали от основных боевых кораблей, на них обрушились
бомбардировщики и торпедные катера. Вот бомбардировщики нависли над пароходом "Верония" видимо предполагая, что там находится штаб
флота, но там находилась походная типография, редакция, журналисты и часть работников политуправления. От двух прямых попаданий бомб,
"Верония" тонет, люди бросаются за борт. Затем бомбы попали в танкер, где тоже были погружены воинские части, танкер тоже тонет, люди,
кто был на палубе, спрыгнули за борт, остальные ушли на дно. Вот торпеда, видимо из подводной лодки, взорвала эсминец "Я.Свердлов".
Катера охранения подбирают плавающих людей. Но разве могут они подобрать тысячи. Несмотря на сильный огонь катеров и эсминцев, юнкерсы
буквально висят над караваном. Несколько самолетов сбито и тоже пошли на дно моря, но другие беспрерывно бомбят. Вот попала бомба и в наш
пароход "Казахстан", сильно корабль содрогнулся и везде погас внутренний свет. В трюмах началась паника, стали вылезать наверх,
но там не пускают. Люди поняли, что в пароход попала бомба, а насколько это опасно или нет, никто не знает. Бомба угадила в радиорубку
и капитанский мостик, прошла палубы надстроек и перегородки и взорвалась на главной палубе против котельной. Бомба была
фугасно-зажигательной. На пароходе возник пожар и он «Казахстан» встал, опустив якоря. Люди думали, что корабль потонет, тем более
вскоре помощник капитана объявил, чтобы люди делали с досок плоты. В общем кто на чем может спасались, пока еще в близи идут катера
и другие корабли. На корабле было около 4000 человек и на всех спасательных средств, конечно, не было. Спрыгнули сотни три людей,
частично их подобрали мелкие корабли и ушли, большая половина осталась на воде и спасать их было некому. И тут нашлись старшие морские
и пехотные офицеры, под силой оружия прекратили панику, разъяснили людям, что пароход не тонет, а только повреждена верхняя часть и он
пока не управляем, опасности особой нет, необходимо всем маскироваться и не болтаться по палубе. Что могло гореть, уже сгорело, но нужно
придавать видимость, что корабль горит и брошен людьми, тогда нас не будут бомбить и, возможно, к вечеру придет нам помощь. Капитан
парохода был ранен и его взяли на катер. Многие из команды парохода спрыгнули, из экипажа остались лишь старший механик Фурса, боцман
Гайнутдинов, машинисты Шишин и Слепнер, кочегар Шумило и повар Монахов. Этот день действительно нас больше не бомбили. Через нас
пролетали бомбардировщики дальше, в погоню каравана, и что там было, нам было не видно. Но люди голодные долго сидеть спокойно не могли,
и на второй день утром обнаружили кладовую, с продуктами. Вынудили боцмана открыть ее и начали оттуда тащить все, что было съесное.
По палубе пошло оживленное движение, но продуктов там запас был небольшой и многим ничего не досталось. В 8:00 часов обратно летели
15 бомбардировщиков и заметили движение на палубе парохода. Отделились три юнкерса и обратно стали бомбить, но в пароход не попали,
они почему-то залетали все время поперек судна, целясь на средину, но бомбы падали в воду по бортам. Высыпали весь запас бомб и улетели,
через час прилетели и вновь стали бомбить. Одна бомба обратно попала почти в то же место, что и первая. Достигнув главной палубы,
потеряла уже пробойную силу, и, вдруг, от нее отделилась головная часть и из корпуса рванулось облако пламени. Здесь и нашли свою
смерть еще около десятка бойцов, которые находились по близости. Но гореть уже было нечему, остался один метал.
Я со старшиной Подлесным Алексеем стояли еще с четырьмя бойцами рядом в уже выгоревшей каюте и успели прикрыть железную дверь.
Поэтому остались невредимы. После каждой бомбёжки самолеты еще поливали пароход из пулеметов, чем тоже убили 18 человек и
20 человек ранили. После второго попадания в пароход, старпом посоветовал делать плоты из оставшихся в трюме досок и ящиков
из под зенитных снарядов, и плыть курсом на север. В 15 милях есть остров с маяком, где находятся еще наши люди и там пока
спасаться, а пароход немцы будут бомбить, теперь пока не потопят. И вот на пароходе снова поднялась паника: на чем только
было можно, люди бросились за борт, большинство раздевшись до трусов. Сбросилось не менее 600 чел. Я со старшиной Подлесным А.
тоже сбросили ящики из-под снарядов, спустились сами по веревочной лестнице, уцепившись за ящик, и поплыли, толкая ящик впереди
себя. Проплыли метров 150, и у меня судорогами свело ноги. Не могу ими работать, а стало быть, не могу и плыть, потому, что вода
уже была не более восьми градусов тепла. Немецкие самолеты уже не стали бомбить пароход, а с пулеметов начали расстреливать людей
на воде. Я оглянулся и увидел, что пароход наш не тонет, как стоял, так и стоит, а плыть дальше я уже совершенно не могу. Предложил
Подлесному вернуться на корабль, а когда уже он будет тонуть, то конечно потонем и мы, спастись в плавь в такой воде не придется.
И так мы, выбиваясь из последних сил, добрались обратно к пароходу, вылезли с отдыхом на палубу, но обмундирования своего уже не
нашли, где остались пистолеты и документы. Одели, что нашли по размеру. Многие из спрыгнувших тоже вернулись на пароход. Но, кто
был на плотах, продолжали плыть, тем более был попутный небольшой ветер и прилив. Плоты удалились далеко. Некоторых заметили с маяка,
где была моторная лодка, и моторной лодкой спасли около ста чел. Доставили на остров к маяку. К вечеру повернулся ветер от берега
и пошел отлив, плоты с людьми поплыли обратно в море. На пароходе продолжали жечь все, что могло еще гореть и дымить, люди все
попрятались, и при пролете самолетов никто не показывался. Примерно в 16:00 часов 30 августа прилетел со стороны Финляндии гидросамолет.
Опустился на воду в близи парохода, обошел вокруг, и летчики, два человека, осматривали кругом пароход, затем подошли к одному
из плотов, взяли одного человека в самолет и улетели обратно. После этого все опущенные штормтрапы по бортам мы убрали на палубу,
чтобы никто из врагов не смог забраться на пароход. Примерно через полтора часа подошла подводная лодка в надводном положении.
Открылся люк, и наверх вышло четыре офицера, тоже осмотрели вокруг пароход, из людей никого не увидели, пароход был весь в дыму,
вроде бы горел, затем тоже подошли к уже удалившемуся плоту, сняли с плота бойцов, и подлодка ушла в сторону Таллина. Вот здесь
уже весь личный состав, и тем более, командиры забеспокоились о том, что немцы и финны осмотрели пароход, и тем более подобрали
с собой наших людей, узнают, что пароход беспомощный, сопротивляться не может. Пришлют немцы или финны буксиры и утянут нас к себе,
и мы ничего не сможем сделать, хотя нас и много еще осталось, около 3000 человек. Понимая это положение, старшие командиры на
пароходе полковник Потемин Георгий Андреевич, капитан второго ранга Загорулько Леонид Наумович и другие стали держать совет,
как уйти своим ходом к маяку. Осмотрели машинное отделение, рулевое управление и другие механизмы и пришли к выводу, что в двух
котлах можно поднять нужные пары, подремонтировать рулевое ручное управление и малым ходом дойти до острова. С началом темноты
собрали они людей на палубу и провели вроде собрания, объяснили в каком мы положении и в каком состоянии пароход, и если из
за борта накачать нужное количество воды и поднять пары, то потихоньку можно дойти до острова, а там стать на мель и немцы уже
не потопят, да может будет возможность связаться с штабом флота и просить помощи. Все единодушно проголосовали за это предложение,
и что нужно для этого, все будут усердно помогать. Но здесь запротестовал старпом, оставшийся за капитана судна. Заявил, что судно
ни куда он не поведет, потому что повсюду минные поля, фарватер неизвестен, что судно может напороться на плавающие мины и взорваться,
погибнут все люди, и брать такую на себя ответственность он не будет и никому не разрешит самовольничать на судне. Но здесь начали
выкрикивать люди реплики, что мы и спрашивать твоего разрешения не будем. Чем всем попадать в плен и отдавать немцам или финнам
пароход, лучше взорваться всем на мине, а возможно и все пройдёт хорошо, и мы доберемся до острова, а на земле мы запросто
несдадимся, штыками да камнями отобьемся. И тут выступил морской командир капитан второго ранга и полковник армейский, сказали,
что люди говорят правильно, нужно идти своим ходом к острову, конечно большой риск, но нужно рисковать. И капитан второго ранга
сказал, я поведу корабль, только у меня просьба ко всем, не создавать паники и подчиняться командам людей, которых я назначу на
ответственные посты и добросовестно им помогать. Кто может быть кочегарами и машинистами, прошу подойти к механику, боцману
прошу привести в работу ручные пожарные насосы и шланги, набрать необходимое количество людей для работы на насосах и качать
из-за борта воду в котлы до полной потребности, ничего, что она соленая, за сутки - двое котлы не испортятся. Старпом обратно
возразил, говорит, чтобы поднять пары, нужно не менее десяти часов времени, а это будет уже утро, немцы увидят, что корабль ожил,
и будут бомбить, пока не потопят. Но подобравшиеся кочегары и машинисты из военных моряков дали слово, что поднимут пары до рабочего
давления не более как за шесть часов, только давайте быстрее воду. И работа закипела. Затем одному капитан-лейтенанту поручили
подобрать рулевых, слесарей и наблюдателей за плавучими минами. Рулевые и слесаря пусть срочно переводят управление рулей на ручное.
А наблюдателей проинструктируют, чтобы стояли по бортам и носу и наблюдали за минами и правильно докладывали обо всем замеченном
на воде. Пока закачивалась четырьмя ручными пожарными насосами вода с залива в котлы и ремонтировалось рулевое управление,
а также растапливались котлы, комплектовались группы наблюдателей и система сигнализации и связи и практически отрабатывалась
эта связь и сигнализация. К пяти часам утра пары были подняты до нужной нормы и начали опробование, провертывание механизмов.
Все работало как нужно, в 6 часов уже стало светлее, возможно уже вести наблюдение за поверхностью воды, стоял полный штиль,
вода, что зеркало гладкая. Подняли якоря и потихоньку двинулись вперед к острову. Люди помогали, как могли, но не мешали.
Наблюдатели левого борта подали сигнал - слева в трех метрах плавающая мина, и корабль повернул правее. Вот мина спереди,
стоп машины, дали задний ход и потом отвернули в сторону. И так обошли около десятка плавающих мин, у каждого напряжение зрения
до предела, с затаенным дыханием следили, как наш пароход приближался все ближе и ближе к острову. В семь часов утра наш "Казахстан"
весь обгорелый, изуродован, спокойно подошел с южной стороны острова Вайндло и с ходу вышел на мель носовой частью. Сразу нос поднялся,
а корма погрузилась низко в воду. На острове был маяк Стешнер и три маленьких домика. Около домиков росли две березки и трава,
дальше по острову голый булыжник и никакой растительности. Размер острова в длину 512 метров, в ширину 149 метров, а во многих местах
и до 50 метров. Как пароход только ткнулся носом о берег, вернее о дно, а до берега еще было метров 30-50, сразу армейские бойцы
стали спрыгивать в воду и добираться до острова. Полковник спустился по верёвочной лестнице и организовал бойцов в булыжнике делать
траншеи для обороны по всему острову. А людей спрыгнуло тысячи полторы, покрыли весь остров. Полковник с капитаном второго ранга по
радио с маяка связались с Кронштадтом, доложили действительное положение, что находимся у такого-то острова, просим помощи.
Ответ был - "держитесь - помощь будет". В 8 часов утра прилетели три немецких бомбардировщика и с малой высоты стали бомбить
уже не корабль, а остров и поливать из пулеметов. И так за день провели четыре налета, сбросили около полсотни бомб, но только
три упали на остров, разрушили маяк и домики и булыжниками и осколками убили 7 человек и 27 раненых. Остальные бомбы падали в воду,
поднимая высокие фонтаны воды и убивая рыбу. Когда бомбами разбило постройки, то люди увидели там крупу, муку и другие продукты,
начался грабёж. Кое-как установили порядок и оставшиеся продукты заложили в котлы, сварили кашу и похлебку и роздали всем людям.
За четверо суток удалось немного приглушить голод. Затем волной прибило несколько убитых при бомбежке рыбин трески, и люди подобрали
их и съели тут же сырыми. Примерно около трех часов дня прилетели два наших истребителя "И-16", помахали крыльями над островом,
дали несколько кругов и на воду сбросили вымпел. Завели моторную лодку, подобрали вымпел, там был приказ командующего флотом
"держаться, маскироваться, помощь будет оказана не медленно". С наступлением сумерек пришли с острова Гогланд два больших охотника
со старшими морскими офицерами, ознакомились с положением дел и с техническим состоянием дел парохода, назначили капитана 2-го ранга
Загорулько Л.Н. капитаном парохода и ответственным за порядок, пары не спускать. Забрали с собой раненых на острове и ушли, сказали,
чтобы всем зайти на пароход и ждать буксиров. Затем часа через 4 подошли еще два тральщика и катер охотник, забрали уцелевшее
имущество маяка и матросов, с парохода взяли около тридцати человек раненых и ящики и мешки с денежными знаками эвакуированных
с Таллина с госбанка и ушли. Примерно в 22:00 часа прибыл мощный буксир тральщик и два больших охотника, сняли с острова всех людей,
взяли пароход с кормы на буксир и вывели на фарватер, затем буксир отцепили, чтобы пароход мог сам маневрировать в случае нападения,
и пошли своим ходом вслед за буксиром. Катера охотники шли в 50 метрах стороной и охраняли от подводных лодок. Еще с вечера только
стало темнеть у острова, старпом взял маленькую лодку и ушёл на эстонский берег - сбежал. Не знаю, сколько мы прошли за ночь от маяка,
но утром нас обратно нагнали пять самолетов бомбардировщика и обратно бомбили.
Но, здесь мы уже были под защитой вооруженных кораблей, которые вели интенсивный орудийный и пулемётный огонь, бомбили с большой
высоты и не точно. Пока прошли остров Гогланд, где был наш гарнизон и куда свозили людей, спасенных из потопленных кораблей нашего
каравана, нас немцы бомбили три раза, сбросили больше сотни бомб, но попаданий не было ни в один корабль. При подходе к Кронштадту
нас уже
встретили наши истребители, налетов больше не было, и мы спокойно дошли до Кронштадта в Петровскую гавань. На рейде стоит много
кораблей и торговых судов, в воздухе все время барражируют наши истребители. Самому себе не верится, что мы спасены, что мы у родной
твердой земли. Но частые массивные деревья Петровского парка, бронзовая величавая фигура Петра первого на высоком постаменте,
окаймленная зеленой стенкой, толпа военных и гражданских лиц на берегу, машущих нам разными головными уборами, и даже запах пристани,
все подтверждает, что мы дома, в Кронштадте, родном и близком сердцу каждого моряка.