В первых боях
М. Н. Бродский.
Перед войной я служил командиром роты в учебном отряде Краснознаменного Балтийского флота. С началом войны, 22 июня, выехал в Ленинград. Меня сразу же направили в формирующуюся 3-ю отдельную бригаду морской пехоты.
В штабе бригады получил назначение: командиром взвода разведки. Быстро познакомился с разведчиками; как и все бойцы, это были моряки-балтийцы с кораблей, из училищ и из учебного отряда.
Не успели закончить формирование и тем более обучение бойцов, как 19—20 июля бригаду перебросили в Лодейное Поле. Думали, пробудем здесь некоторое время и займемся боевой подготовкой. Но мы еще не знали, что 1 июля на перешейке между Ладожским и Онежским озерами перешла в наступление финская армия. Нашу бригаду включили в состав Южной оперативной группы 7-й армии, которая уже вступила в бой с врагом.
Командующий Южной оперативной группой генерал- лейтенант В. Д. Цветаев приказал срочно перебросить бригаду в район Видлицы. После ночного марша мы заняли оборону в назначенном месте — в основном по реке Видлице. Справа нашими соседями была часть НКВД полковника Алмазова, левый фланг упирался в Ладожское озеро.
Как только бригада заняла свои позиции, меня вызвал комбриг полковник А. П. Рослов и приказал выяснить обстановку между рекой Видлицей и поселком Салми, что на реке Тулема-Йоки. К Салми, двигаясь вдоль восточного берега Ладоги, должна была выйти
Построив свой взвод, я поставил бойцам задачу. Мы двинулись к Салми. Но не успели пройти и половины пути, как получили приказание комбрига вернуться: противник перешел в наступление на правом фланге бригады, пытаясь обойти ее и прижать к Ладожскому озеру. Уже к ночи, километрах в трех от Видлицы, мы увидели большую группу бойцов. Они вели винтовочный огонь по лесу. Командира среди них не было — я решил принять командование над ними и с криком «за Родину, вперед! » повел бойцов в атаку. Противник не принял боя и скрылся в лесу. Видимо, это была разведка.
Мы двинулись к Видлице. Но штаб Южной оперативной группы уже ушел оттуда. Лишь у дома, который он раньше занимал, стоял на земле непрерывно зуммеривший полевой телефон. Я взял трубку. Оказалось, на проводе сам генерал-лейтенант В. Д. Цветаев.
— Кто у телефона? — спросил генерал. Я представился. — Что там происходит?
Доложил обстановку. Затем мы погрузили на стоявшие поблизости два грузовика снаряжение и имущество, оставшиеся в здании штаба. Шоферов не нашли, пришлось один грузовик взять на буксир, а за руль другого сел политрук П. Крылов, умевший водить автомашину. Я же с бойцами остался у моста через реку Видлицу, решив взорвать его при подходе врага.
24 июля, около шести утра, к мосту вышел полковник А. П. Рослов с несколькими десятками бойцов. Он лично всю ночь руководил обороной па правом фланге бригады. Мы узнали, что 7-я армия 23 июля перешла в наступление, но продвинуться не смогла. В ночь на 24 июля враг контратаковал ее превосходящими силами и вынудил наши части к отходу в направлении реки Тулоксы. Вместе с комбригом мы оставили Видлицу и двинулись к Тулоксе. Предварительно взорвали мост через Видлицу. К 28 июля бригада заняла оборону по левому берегу Тулоксы.
Тулокса — река узкая, неглубокая. Противник попытался после артиллерийско-минометной подготовки с ходу форсировать ее и прорвать нашу оборону. Моряки отразили натиск врага. Однако надо признать, что умения воевать на суше у нас еще в ту пору не было: морским пехотинцам не хватало боевого опыта. В атаку балтийцы нередко шли во весь рост, с песней, а потому и несли большие потери. Но отваги, мужества было не занимать. Замечательные были бойцы!
Через день или два после того, как мы заняли оборону на Тулоксе, меня контузило. Частично потерял слух, в голове гудело, но уйти в тыл не мог — не позволяла обстановка.
Стали мы окапываться, зарываться в землю. Это было необходимо, так как враг непрерывно бомбил с воздуха, вел артиллерийский и минометный обстрел. Потом меня снова, еще более сильно, чем в первый раз, контузило. Окончательно потерял слух, очень сильно болела голова. Еще несколько дней я все же пробыл со своими бойцами, а потом был вынужден уйти в медсанбат. В тот же день меня через Лодейное Поле направили в Ленинград, в госпиталь.
Дальнейшие события моей военной судьбы связаны уже с другими соединениями. Но грозные дни июля сорок первого, мужество и воля к победе морских пехотинцев 3-й бригады остались навсегда в моей памяти.