Парафило
Терентий
Михайлович

Морпех №1
Десантник №1

Из боя в бой

Я. В. Громов, подполковник

Утром 19 июля 1941 года к Смольнинской пристани были поданы транспорты «Кремль», «Республика», «Щорс», «Чапаев» и другие. Штаб и политотдел только что сформированной 4-й бригады морской пехоты разместились на транспорте «Кремль», на остальных — первые три батальона бригады численностью свыше 3500 человек. Четвертый и пятый батальоны шли во втором эшелоне. Батальоны и роты комплектовались хорошо подготовленными командирами и политработниками. Более двадцати человек было из числа моих сослуживцев по Военно-морской медицинской академии. Это полковой комиссар П. И. Бондаренко, батальонный комиссар Георгадзе, политруки С. Г. Королев, Н. Г. Наприенков, Тимофеев и другие. Многие из них в первые месяцы войны отдали жизнь за Родину.
Вечером мы прибыли в Шлиссельбург, где стояли на рейде до 26 июля.

На островах Ладожского озера

В те дни мне как инструктору политотдела по пропаганде был предоставлен моторный катер, на котором я поддерживал связь с подразделениями: проводил политинформации, изучал настроение личного состава, инструктировал политработников, снабжал их свежими газетами и сводками Совинформбюро. На транспортах велась непрерывная работа по разъяснению боевых задач во встречном бою, о действиях в десантах. С командирами и политработниками занятия проводили полковники Игнатьев, Ярыгин, Дьяков и другие. С идейнополитической точки зрения личный состав бригады не вызывал никаких сомнений. Подавляющее большинство моряков прекрасно понимало смертельную опасность, нависшую над Родиной, и рвалось в бой. Во время бесед, лекций и докладов моряки задавали один и тот же вопрос: «Когда же произойдет перелом в ходе войны? ».
Наиболее убедительный ответ на этот мучительный вопрос сводился в основном к тому, что победа с неба не падает, ее нужно завоевать в упорной борьбе, что мы ведем справедливую войну и победа будет за нами. Эти разъяснения укрепляли надежду на победу. В частности, во время подготовки к десантам и в перерывах между боями проводились беседы на темы: «Боевые традиции моряков»; «Врагов не считают, а бьют», «Сам погибай, а товарища выручай». Перед моряками выступали коммунисты Наприенков, Королев, Склеимов, Слободов, Воронов, Иваньков, Динкевич и другие. Мне приходилось, по мере возможности, помогать товарищам в подготовке к выступлениям, а нередко выступать и самому.
Вечером 24 июля первый батальон ушел в десант на ладожский остров Лункулансари. В батальоне насчитывалось около 1200 человек, командовал им капитан Юдин, военкомом был старший политрук Гусев. А на следующий день на остров Мантсинсари высадились моряки второго батальона под командованием подполковника Петрова и военкома батальонного комиссара Гуральника. Моряки обоих батальонов сражались мужественно и храбро, шли в бой, презирая смерть. Но силы были неравными. Советские десанты понесли большие потери.
26 июля теплоход «Кремль» со штабом бригады покинул Шлиссельбургский рейд и с третьим батальоном на борту взял курс на остров Валаам. Посреди Ладожского озера к нам присоединились корабли с четвертым батальоном (командир подполковник Моисеенко, военком батальонный комиссар Георгадзе).
На следующий день мы ошвартовались у причала Никоновской бухты на острове Валаам. Начался островной период действий 4-й бригады.
Враг не оставлял нас в покое. 5 августа на наши транспорты был совершен налет вражеской авиации. Нападению подверглись транспорты «Кремль», «Совет», канонерские лодки «Бира», «Нора». В связи с этим было принято решение снять личный состав бригады с кораблей и разместить на островах Валаам, Сури, Путсало.
Политотдел и штаб бригады высадились о Монастырской бухте острова Валаам и заняли небольшой домик ш далеко от береговой черты. Штаб третьего батальона разместился в здании бывшей школы, а штаб четвертого батальона — в монастыре. Здесь находилась также школа боцманов, курсанты которой охраняли остров Валаам и прилегающий к нему архипелаг.
Обстановка была по-настоящему фронтовая. В каких-нибудь двадцати километрах от острова Валаам, и районе городов Кексгольм и Сортавала, день и ночь гремели выстрелы, звуки канонады были ясно слышны на островах. Это наши войска вели упорные бои с противником.
В период с 15 по 20 августа через остров Валаам осуществлялся выход из окружения 168-й дивизии полковника А. Л. Бондарева. Мне вместе с офицерами штаба бригады было поручено сформировать две группы, чтобы прикрыть отход дивизии с флангов. Группы моряков возглавляли политрук третьего батальона Иваньков и политрук четвертого — В. Миронов.
После высадки 168-й дивизии на Валааме две ночи шла разгрузка транспортов. Выгружали боеприпасы, технику и имущество дивизии. Разместили на берегу раненых бойцов.
Общение личного состава бригады с бойцами прославленной кадровой дивизии, побывавшей в жарких боях, имело весьма положительное влияние. Воины дивизии, несмотря па понесенные потери и вынужденный отход, несмотря па большую усталость, проявляли образцы подтянутости, организованности и дисциплины. Особо следует отметить цементирующую роль командиров, в частности начальника штаба дивизии, ныне генерал-лейтенанта запаса С. Н. Борщева.
Вскоре нам пришлось встретиться с личным составом 168-й дивизии при защите Ленинграда. И там бойцы дивизии сражались геройски.
Боевой опыт, примеры стойкости и выдержки воинов дивизии мы использовали в партийно-политической работе, проводимой с личным составом нашей бригады.
30 августа я получил приказание комиссара бригады И. П. Вайдо отбыть в командировку в Ленинград и доставить оттуда в бригаду ценный груз (кино- и радиоаппаратуру, фотоимущество, музыкальные инструменты).
По пути мне надо было сдать в политотдел Ладожской военной флотилии облигации и деньги, собранные среди личного состава в фонд обороны.
Это задание я смог выполнить лишь частично. Ценности сдал полностью, а доставить политпросветиму- щество на остров Валаам не удалось: 7 сентября нагруженная до отказа трехтонная машина была повреждена при бомбежке и едва не угодила в Неву. Шлиссельбург захватили гитлеровцы. Штаб и политотдел Ладожской военной флотилии выбыли в неизвестном для меня направлении. Не удалось разыскать и тыл нашей бригады. Заночевав в лесу на правом берегу Невы, я повез груз обратно в Ленинград и вечером 8 сентября сдал его на склад в Петропавловской крепости. Ночью вражеские самолеты бомбили город, и несколько бомб попало в этот склад.
9 сентября для выяснения обстановки я побывал в политотделе морской обороны. Здесь мне посоветовали добираться до острова Валаам через Осиновец, куда временно эвакуировались из Шлиссельбурга штаб и политотдел Ладожской военной флотилии. 13 сентября я был уже в Осиновце, откуда вместе с командующим флотилией капитаном 1-го ранга Б. В. Хорошхиным и инструктором политотдела морской обороны И. Е. Савиным на сторожевом корабле «Пурга» отбыл на Валаам.
По прибытии в бригаду получил задание собрать материалы и написать донесение о героическом отражении вражеского десанта па острове Рахмансари. В отражении трех десантов участвовала вторая рота третьего батальона численностью свыше 300 человек под командованием лейтенанта З. Слободова и политрука Михалева. Участвовали в отражении десанта командир батальона полковник И. Г. Каргин и военком П. И. Бондаренко.
Совинформбюро сообщало о героическом отражении вражеских десантов на острове Рахмансари. Вскоре несколько участников этих боев было награждено боевыми орденами. Среди них — А. Г. Заикин, К. Е. Громов (мой однофамилец), П. И. Бондаренко (посмертно).
В середине сентября бригада получила приказ выступить на защиту Ленинграда. В течение суток на острове Валаам было разрушено все, что представляло ценность в оборонном отношении. Были взорваны многие объекты. Остался целым лишь собор как исторический памятник.

Огненный плацдарм

19 сентября 1941 года бригада была погружена на корабли Ладожской военной флотилии для переброски в Осиновец. На переходе времени не теряли. Проводили партийные и комсомольские собрания, политинформации. Личному составу зачитывались сообщения Совинформбюро, велась разъяснительная работа по результатам боев, проведенных бригадой.
Хотя момент был тяжелый и сложный, морально-боевой дух моряков оставался высоким. Они с большим воодушевлением воспринимали сообщения о мужестве и героизме защитников полуострова Ханко, Одессы и сами рвались в бой.
Переход бригады на защиту Ленинграда был воспринят личным составом с большим душевным подъемом. У многих в городе оставались семьи, родные, знакомые. На собраниях, митингах, в беседах командиры и политработники, партийно-комсомольские активисты горячо призывали отдать все силы на защиту родного города. Подчеркивалось значение Ленинграда как города революции, города морской славы. Говорили о том, как в далеком прошлом русские воины громили на берегах Невы шведских завоевателей и на Чудском озере— немецких псов-рыцарей.
Рано утром 20 сентября началась разгрузка транспортов. Личный состав сошел на берег ночью. Стало известно, что мы будем действовать в районе Невской Дубровки. В этот же день меня назначили военкомом автоколонны, с помощью которой техника, вооружение и боеприпасы бригады транспортировались из Осиновца в деревню Малое Манушкино.
Автоколонна двигалась ночью проселочной дорогой по правому берегу Невы. Левый берег находился в руках противника. Оттуда всю ночь взлетали. осветительные ракеты, там полыхали подожженные врагом здания. Личный состав автоколонны обладал уже опытом передвижения в ночных условиях. Перегруженные машины шли с потушенными фарами, медленно; часто приходилось их вытаскивать из кюветов. И все же поставленная перед нами задача была выполнена.
21 сентября прибыли к месту назначения, в район деревень Малое Манушкино и Хабое, где расположились подразделения второго и третьего батальонов бригады. Это примерно в семи-восьми километрах от Невы, где шли бои. Были слышны разрывы снарядов и мин, пулеметная стрельба.
В последующие два дня моряки приводили в порядок оружие, получали боеприпасы и продовольствие, писала домой письма и отдыхали, как положено перед боем. Командование бригады было вызвано в штаб Ленфронта для ознакомления с обстановкой и получения необходимых указаний.
Мне было поручено идти в бой с третьим батальоном, первая рота которого была укомплектована курсантами школы боцманов и юнгами. Эти шестнадцатисемнадцатилетние ребята обладали неукротимой энергией и желанием как можно скорее вступить в бон с ненавистным врагом. Они просили командование направить их в десант на левый берег Невы первыми.
Начальник политотдела приказал мне обеспечивать поддержание боевого наступательного духа среди личного состава, разъяснять обстановку. Я должен был наладить связь со вторым батальоном и организовать поступление донесений о ходе боя.
Третий батальон выступил 24 сентября в 23 часа. Ему была поставлена задача к 5 часам утра выйти к Невской Дубровке, а после артподготовки в 6 часов переправиться через Неву и атаковать врага.
Высадка началась рано утром 25 сентября. Первой ушла в бой третья рота третьего батальона под командованием лейтенанта Б. Динкевича. Это был храбрый и боевой командир роты — в прошлом преподаватель физкультуры в Военно-морской медицинской академии. Под стать ему был политрук роты Иваньков, которому после гибели Динкевича пришлось три дня командовать ротой.
Переправа батальона была прервана сигналом— взвившейся вверх зеленой ракетой. Над Невой бушевал заградительный огонь врага. Первая рота боцманов и юнг и вторая рота были отведены в укрытия. Несколько часов вода в Неве кипела от взрывов мин и снарядов. Взлетали вверх обломки разбитых шлюпок и плотов.
Лишь вечером был осуществлен следующий бросок через Неву. Первая рота под командованием лейтенанта В. Павловского и политрука Д. Лапина и вторая рота под командованием младшего лейтенанта К. Громова и политрука Марголина благополучно форсировали Неву. Утром на левом берегу была предпринята атака всеми силами третьего батальона при поддержке уже изрядно поредевшего второго батальона. Наши бойцы потеснили врага и заняли прочную оборону.
Мне впервые пришлось встретиться здесь с обстановкой, которую невозможно сравнить ни с чем. Вместе с другими командирами и политработниками я не раз ходил в атаку, поддерживая боевой наступательный дух среди бойцов. Кроме того, надо было проявлять заботу о доставке горячей пищи, писать донесения о ходе боевых действий, поддерживать связь между подразделениями и с командованием бригады.
Передний край нашей обороны пролегал от переднего края противника в 200—300 метрах. Нередко происходили столкновения с противником в ночное время. 27 сентября в одной из атак меня вместе с комбатом капитаном Пономаревым отбросило взрывной волной в траншею и засыпало землей. Нас откопали. Комбат был сильно контужен. Я отделался ушибом правого плеча. Однако через день лишь каска спасла меня от сильного удара осколком в голову. 30 сентября попал в санчасть бригады. 4 октября при налете вражеской авиации был тяжело ранен в правую руку и направлен в госпиталь. Лечился до 15 июня 1942 года. А затем меня эвакуировали из Ленинграда.
Приказом командующего КБФ от 1 января 1942 года 34 человека нашей бригады были награждены орденами и медалями. Получил медаль «За отвагу» и я.