Парафило
Терентий
Михайлович

Морпех №1
Десантник №1

Подводная пехота

П. Капица

Летом 1941 года представителю Ставки в Ленинграде адмиралу И. С. Исакову позвонил по телефону начальник ЭПРОНа Фотий Крылов и попросил:
— Иван Сергеевич, дай совет, что делать, куда обратиться? Помнишь, у нас школа водолазов была. Сейчас ее в Ленинград эвакуировали. Хотят расформировать. Боюсь, что обученных водолазов в стрелковые части спишут и на суше воевать заставят. А ребят же можно использовать разумней.
— Хорошо, постараюсь на флоте пристроить, — ответил адмирал и пообещал в течение суток решить вопрос.
Сразу же Исаков позвонил в разведотдел Балтийского флота. Начальника на месте не оказалось, к нему явился заместитель — капитан 3-го ранга Иванов.
— Вам нужны люди, обученные водолазному делу? — спросил адмирал.
В разведотделе на эту тему разговоров не было. Но Иванов знал, что людей у них мало, понадобятся любые крепкие парни. И он, не теряясь, ответил:
— Нужны, очень нужны.
— Только со школой придется повозиться: подыскать помещение, утвердить штаты... в общем, сделать все, что положено в таких случаях.
— Мы готовы, — ответил Иванов, еще не представляя себе, как все это удастся сделать.
— Тогда отправляйтесь сейчас же в ЭПРОН к Крылову и согласуйте штаты. Я помогу утвердить.
Выйдя от адмирала, Иванов не без тревоги подумал: «Влетит мне от начальника! Ведь какую обузу на себя взял». Но на попятную идти было поздно. Он отправился в ЭПРОН.
Крылов, узнав, что его водолазы пристроены, обрадовался и тут же принялся объяснять, как они могут быть использованы:
— Тяжелые водолазы вам ни к чему. Снаряжение слишком громоздкое: нужен специальный бот, компрессор, дежурная служба с телефоном. Но, учтите, каждый тяжелый водолаз в любой момент может стать легким. Вы сразу получаете роту обученных парней, которых после небольшой тренировки можно тайно забрасывать на территорию противника. Они пройдут под водой, добудут ценные сведения и по дну морскому вернутся. Легкие водолазы смогут даже топить в гаванях корабли.
Крылов передал список курсантов, преподавателей водолазного дела и опись вывезенного при эвакуации имущества.
Иванов, конечно, не получил нагоняя, наоборот — начальник был доволен, что удалось разжиться крепкими парнями, способными под водой проникать к противнику. В несколько дней все было оформлено.
Так на Балтике появилась рота особого назначения. Командовать ею назначили опытного водолаза — лейтенанта Ивана Васильевича Прохватилова. Это был морячина богатырского сложения и почти двухметрового роста. В замполиты ему дали бывшего комсомольского работника политрука Маценко.
Рота разместилась на острове Декабристов, в здании средней школы. Огородив свою территорию колючей проволокой, Прохватилов сразу же принялся за обучение будущих разведчиков. Его старшины обучали людей обращаться со взрывчаткой, пользоваться коротковолновыми рациями, фонариками для сигнализации, а главное— ориентироваться под водой.
Легкие водолазы строем приходили к заливу и там соревновались на скорость передвижения по дну. Они группами уходили под воду у пирса и по компасу направлялись к острову Вольный, до которого было не более ста метров. По норме преодолевать такое расстояние полагалось за несколько минут, но одни выходили на берег раньше, а другие, проплутав по дну, не могли вернуться назад. Сидели на Вольном и ждали шлюпку. Дело в том, что запаса кислорода в двухлитровом баллоне хватало только на преодоление 800 метров.
Такие происшествия всякий раз обсуждались, выяснялись причины задержки. Принимаются меры, которые помогли бы в дальнейшем избежать ошибок. Словом, шла напряженная подготовка — непрерывно и по всем направлениям. Упорные, кто, несмотря на потерю ориентировки, не всплывал в панике, а выходил к острову, удостаивались похвалы.
Из водолазов небольшого роста, которые проходили через трубу торпедного аппарата подводной лодки, была создана особая группа, ходившая на практические занятия к Летнему саду. Там у гранитной стенки стояла «щука». Легкие водолазы проходили в крайние отсеки и, включив кислородные маски, по трое забирались в отполированную трубу торпедного аппарата. За ними закрывали заднюю крышку и открывали переднюю, чтобы впустить воду. Разведчики, извиваясь, действуя руками и ногами, выбирались из подводной лодки и учились ходить по дну реки.
Было, конечно, много ошибок. Кто-то не удерживался на дне, вылетал пробкой на поверхность и срывал маску. Прохватилов не кричал на таких, наоборот— шутил. Он был терпелив и мог подолгу объяснять, как надо держать себя под водой и при малейших промахах не приходить в отчаяние, а выполнять задачу терпеливо и упорно.
Занятия шли усиленным темпом, но сложно было сохранять подводных разведчиков. Наступило трудное время. К. учебной роте относились как к резервной. То и дело раздавались телефонные звонки и грозные голоса требовали: «Немедля выслать дежурный взвод»; «Снарядить два взвода и в двенадцать ноль-ноль отправить в полуэкипаж».
Я в телефон не вижу, кто мне приказывает, — отвечал Прохватилов. — Подчиняюсь только своему непосредственному начальству.
- Где он у вас? Дайте телефон.
- Этого не могу сделать. Секрет.
И лейтенант вешал трубку. Но настойчивые оперативники звонили повторно и грозились расстрелом. Прохватилов обращался за советом в разведотдел флота, а оттуда отвечали: «Не посылать, сохранить водолазов для флота». И тоже грозились самыми страшными карами.
Пришлось хитрить: либо обрывать провод и подолгу восстанавливать связь, либо не подходить самому к телефону. «Мол, срочно вызван, когда вернется — неизвестно».
В самые тяжелые для Ленинграда дни генерал армии Г. К. Жуков приказал начальнику разведотдела флота послать отряд на южный берег Ладожского озера и подготовить плацдарм для высадки десанта в тылу противника.
Отобрав 25 водолазов, Прохватилов сам отправился с ними в поход.
На Ладоге штормило. Навигационные огни всюду были погашены. Хорошо, катерники догадались зажечь на горе два костра, чтобы они заменили створы. Разведчики пошли на двух небольших катерах — «каэмках» и, поглядывая на костры, точно высадились в назначенное место.
Противника на берегу не оказалось, потому что днем его наблюдатели сидели в засаде у камышей, а ночью поднимались на обрывистую гору, где у них были укрытия и огневые точки. Между озером и горой получилась непросматриваемая зона.
Замаскировавшись под обрывом, разведчики попытались связаться со штабом Ладожской флотилии, но рация не заработала: при высадке ее сильно подмочило. Решили сигналы десанту подавать ручными фонариками. По сколько ни мигали, никто не отвечал.
Утром разведчики высмотрели, какие огневые точки следует уничтожить в первую очередь, и стали ждать ночи.
При высадке они все вымокли, Сушиться было негде. Костра не разведешь в тылу противника. Многие простудились и кашляли.
Прошла еще ночь, другая, а корабли на горизонте не показывались. У разведчиков кончились сухари.
«Видно, не будут высаживать десант», — рассудили командиры и решили сушей прорываться к своим.
Один из водолазов прежде на канале в Шлиссельбурге работал, он знал все ходы и выходы и взялся провести товарищей. Разведчики, разобрав из ящиков патроны и гранаты, ночью двинулись за ним.
Рядом с проводником пошел И. В. Прохватилов. Взяв в правую руку противотанковую гранату без запала, он решил пройти втихую без стрельбы, чтобы не всполошить противника. Лейтенант сам подбирался к часовым и коротким ударом по каске укладывал на месте. Но в конце пути их все же приметили гитлеровцы, сидевшие в секрете.
— Хальт! — закричал автоматчик и застыл в ожидании пароля.
Пришлось по нему открыть огонь и кинуться врукопашную. Бой был стремительным и коротким. Разведчикам удалось прорваться к своим и вынести раненых.
Оказывается, десантники, которых разведчики не дождались, в штормовую темень потеряли ориентиры и высадились в совсем ином месте.
Всю осень легкие водолазы первыми высаживались во всех десантах — и в Усть-Нарвском, и в Петергофском, и на левый берег Невы у Ивановских порогов.
Зимой их посылали на лед. Они брали с собой автомат, бинокль и надувной спальный мешок, сделанный из серебристой ткани аэростатов. Забравшись в мешок, водолазы сутками наблюдали за берегом, занятым противником, и запоминали, где находились проходы среди минных полей и замаскированные огневые точки. Часто на них натыкались вражеские разведчики, тогда завязывался короткий бой.
Пережив первую блокадную зиму, разведчики распахали школьный двор и пустырь под огород. Посадили глазки картошки, рассаду капусты, помидоров, огурцов, а на грядках посеяли репу, свеклу, петрушку, морковь и лук. Это все придумал Прохватилов, ставший к этому времени старшим лейтенантом, чтобы его водолазы не заболели цингой, да и к пайку таким здоровякам нужна была добавка.
Еще в 1941 году, почти на траверзе Петергофа, на мелководье затонул небольшой пароход. Кормой он уперся в каменистое дно, а нос остался на плаву и торчал из воды. Весной легкие водолазы в носу пароходишка устроили наблюдательный пост. Ночью они пробирались в носовую часть и сутки не покидали своего поста.
Однажды наблюдатели доложили:
— Фашисты у Петергофской пристани закопошились. В три смены с огнями работают.
Прохватилов немедля доложил начальнику. Тот задумался и спросил:
Ты слыхал, как они на фарватер мины выставляют? — И, не дождавшись ответа, стал объяснять: — Когда дует береговой ветер, берут старые шлюпки, грузят в них донные мины, просверливают в днище отверстия с таким расчетом, чтобы, продрейфовав до фарватера, шлюпки до краев набрали воды и затонули. Может, сейчас похитрей что придумали. Пошли своих легких водолазов в Петергоф, пусть вблизи посмотрят. А заодно проверят: на месте ли стоит главная фигура фонтанов — Самсон, разрывающий пасть льва. Ходит слух, что гитлеровцы распилили Самсона и в Германию отправили.
Ночью Прохватилов послал катер с маленькой шлюпкой — «тузиком» — под Петергоф. Легкие водолазы на. «тузике» добрались до отмели, там его затопили и решили по каналу дойти до самого дворца. Но это оказалось нелегким делом. Фашисты завалили канал в некоторых местах железным хламом: покореженными решетками, сетками, железными койками и трубами. Все преграды приходилось переползать под водой, а воды было немного. Все же разведчики прошли изрядное расстояние и разглядели, что Самсона на месте нет. И льва не осталось — пустота кругом.
Потом разведчики в темноте пробрались к пристани и несколько минут наблюдали, как при свете прожекторов гитлеровские саперы вбивали сваи и готовили новый настил. На берегу виднелись какие-то груды, прикрытые брезентом.
«Не мины ли это? »—подумали разведчики, но ближе подползти не решились, пора было возвращаться на катер.
Утром Прохватилов сообщил начальнику, что удалось разведать. Тот немедля доложил командующему. А от командующего в ответ приказ: «Уничтожить Петергофскую пристань».
Артиллерией штаб флота не пожелал разбивать пристань, авиацию тоже не послали. А вызвали начальника разведотдела и сказали:
Пусть твой Прохватилов покажет, что его водолазы могут сделать.
Прохватилов задумался: как же взорвать пристань? Всем отрядом в Петергоф не пойдешь. А два-три человека много взрывчатки до пристани не дотащат.
Тут один из инструкторов посоветовал морские мины использовать, они-же вмиг пристань разнесут.
Прохватилову понравилась эта мысль. Он получил разрешение побывать у минеров. Там ему подобрали две старые мины без рожков. Показали, как отрегулировать надо, чтобы они под водой шли, не всплывали. В придачу выписали взрыватели с магнитными присосками и часовым механизмом.
Мины были доставлены к острову Декабристов. Прохватилов вызвал старшего водолаза Королькова и приказал подобрать разведчиков покрепче и тренироваться.
Мины были большие — не обхватишь. Вместо минрепов к ним нацепили стальные тросы с петлями и стали учиться их под водой за собой таскать. Мины оказались норовистыми: то неожиданно всплывали, то ложились на дно. Много часов ушло, пока их отрегулировали.
На операцию водолазы получили бронекатер. Прицепив к нему на буксир шлюпку с минами, пошли в темноте к огням на берегу.
Перед Петергофом катер стал на якорь. Прохватилов высадил на шлюпку четырех гребцов и трех водолазов. На прощание еще раз показал мичману Королькову, какую чеку нужно во взрывателях вытаскивать, и посоветовал:
— Долго не копайтесь, сам взрыватели прикрепляй.
Матросы взяли обе мины на буксир и, обернув уключины тряпками, ушли на веслах в темноту. Затабанили они, когда до Петергофской пристани оставалось меньше двух кабельтовых. Дальше грести было опасно, — противник с берега мог заметить.
Измерили глубину. Восемь метров линя ушло. Чтобы не плутать при возвращении, мичман сам на носу шлюпки закрепил катушку с телефонным проводом. Потом притопил обе мины, взял сумку со взрывателями и спустился с водолазами на дно. Там тьма, хоть глаза выколи.
Привязались моряки друг к другу, чтобы не потеряться в пути и начали разматывать телефонный провод.
Мичман шел впереди. В левой руке он держал петлю кабеля, в правой — компас. Спиридонов со Звонцовым шагали за ним и тащили на буксире мины. Те плыли чуть выше них и будто бы не сопротивлялись. Но это только казалось. Расстояние, которое водолазы на тренировках обычно проходили за пятнадцать минут, тут не одолели и за двадцать пять.
Мичман забеспокоился: «Правильно ли идем? Железа в минах много, может, компас врет? » Дал сигнал остановиться. Сунул направляющий провод переднему водолазу в руку, а сам, пустив в кислородный мешок немного воздуха, как можно тише всплыл.
Пристань увидел рядом. Она высилась метрах в восьми. Ни часового, ни саперов не было. Мичман выпустил из мешка воздух и погрузился на дно к товарищам.
Втроем они затащили мины под пристань и привязали их к сваям.
Мичман осторожно вытащил чеку из взрывателя и прилепил его к правой мине, потом то же самое проделал с другой.
Тут вспыхнул прожектор. Под водой стало светлей. По настилу застучали кувалды. Мешкать было нельзя ни секунды. Моряки осторожно слезли с камней, которые лежали здесь грудой, и, держась за провод, ушли па глубину...
Гребцы, почувствовав, что водолазы возвращаются, принялись наматывать провод на катушку. Минут через пятнадцать мичман оказался около шлюпки. Вскоре наверх поднялись и его товарищи. Казалось, что возвращаться было легче, а они все запыхались. Видно, кислород в баллонах кончался, да и волнение отняло силы. Самостоятельно вскарабкаться на борт шлюпки они уже не смогли. Пришлось им помогать. На это ушло немало времени.
Поднялась волна, стало покачивать. Стрелки часов подбирались к назначенному времени взрыва. Идти под веслами против волны стало нелегко. Гребцы отдавали все силы, а шлюпка едва двигалась.
Не успели моряки одолеть трети пути, как раздался оглушительный взрыв. Там, где была пристань, из воды выросла светящаяся багровым светом башня и рухнула...
Моряков настиг высокий пенистый вал, поднятый взрывной волной. Шлюпку подбросило, понесло боком и опрокинуло. Все люди оказались в воде. Вторым набежавшим валом накрыло их и потянуло в разные стороны.
В темноте моряки потеряли друг друга. Сплыться в одно место удалось только гребцам и мичману, а Спиридонова и Звенцова понесло образовавшимся течением.
Хорошо, что в кислородных мешках был воздух, он держал водолазов на поверхности.
К счастью, ветер дул южный. Он помогал морякам плыть в сторону Ленинграда.
Утром одного из водолазов, проплутавшего всю ночь в заливе, нашли на отмели у острова Декабристов. Он так утомился, что заснул на песке у прибойной полосы.
Другого водолаза подобрали бойцы соседней батареи и позвонили Прохватилову. Так что операция прошла удачно, без потерь.
В ту же осень по ночам откуда-то стали выскакивать на Северный фарватер и в Морской канал быстроходные немецкие катера. Их налеты были столь неожиданными, что команды сторожевых катеров не успевали подготовиться; пока они запрашивали опознавательные, гитлеровцы с треском проносились мимо и ливнем пуль сметали с верхней палубы все живое, затем возвращались, с ходу поджигали покалеченный катер и исчезали во мгле.
Надо было выяснить: откуда появляются эти штурм- боты и куда деваются? Специально летал разведывательный самолет, тщательно осмотрел и сфотографировал ближнее побережье, занятое противником, и никаких катеров не обнаружил. Словно они возникали из мглы и к рассвету растворялись.
Пришлось штурмботами заняться разведотделу. Начальник вызвал к себе Прохватилова и сказал:
— Есть дело, не терпящее отлагательства. Итальянцы и немцы в Средиземном море управляемые по радио катера испытывали. Могли по железной дороге их и под Ленинград подкинуть, благо Морской канал под боком. Пойдет из Ленинграда крейсер, фашисты выпустят такой катер, набитый взрывчаткой, — в две минуты корабля не станет. И вообще в такой близи всякие катера опасны. Надо немедля найти их и уничтожить. Флот не может рисковать. Посылай своих водолазов, пусть весь берег обшарят.
Прохватиловские наблюдатели приметили, что ночные штурмботы всегда около Стрельны пропадают. Не под воду же они уходят, где-нибудь маскируются в бухте. Но как в эту бухту проникнуть? Вокруг все заминировано, оставлен только проход у края дамбы.
Правда, противником почти не охранялась заболоченная часть берега, она, видно, считалась непроходимой. Зимой там были поставлены «ежи» из колючей проволоки. Весной топь их засосала, выглядывали лишь верхушки кольев, а колючая проволока ушла в тину.
Легкий водолаз мичман Никитин до войны был осводовцем. Он прежде не раз дежурил на береговой вышке Стрельны и наблюдал за купающимися. Бухту и побережье он знал не хуже острова Декабристов. Ему-то командир роты и приказал пробраться в Стрельну.
Никитин выбрал себе надежного напарника, вечером переправились с ним на заболоченный берег Стрельны. На всякий случай в камышах они оставили две резиновые шлюпки.
Водолазы по-пластунски осторожно переползли ряды затопленной колючей проволоки, подобрались к бухте и тут разглядели штурмботы. Легкие суденышки были вытащены под деревья на берег и прикрыты маскировочными сетями.
Взрывчатки у Никитина с собой не было. Он ничего не предпринимал, но сделал важное открытие: мыс почти не охранялся. За его оконечностью наблюдали лишь из каменного домика, стоявшего посредине дамбы.
В эту же ночь разведчики на резиновых шлюпках вернулись домой и доложили о своем открытии.
Ночи были темными. Старший лейтенант Прохватилов решил отправить к Стрельне на двух шлюпках отряд из 14 человек. Одни разведчики должны были блокировать домишко с наблюдателями, другие взорвать катера, а третьи не подпускать гитлеровцев с берега на мыс до конца операции, а потом уходить вплавь. В легких водолазных костюмах это было бы нетрудно.
В первую ночь группе не повезло: шлюпки до Стрельны дошли незаметно, но там в темноте не смогли найти прохода и вернулись к катеру. Тогда Прохватилов решил, что первым делом надо высадить на мыс сигнальщика. Как бы хорошо компас ни работал, ночью узкого прохода не найдешь: то ветер снесет в сторону, то течение подведет, то волна. В сигнальщики он выбрал бывшего студента Всеволода Ананьева, парня смелого и смышленого. Дал ему два карманных фонарика и велел надеть легкий водолазный костюм.
День выдался дождливый. Тучи так опустились над заливом, что наступили сумерки. Туманная мгла годилась для высадки сигнальщика. Усевшись в моторку с Ананьевым, Прохватилов приказал мотористу идти прямо к Стрельне.
До берега уже оставалось каких-нибудь три кабельтовых. Вдруг тучи развеяло и выглянуло солнце. Моторка очутилась перед противником как на ладони. Что делать? Прохватилов велел Ананьеву лечь вдоль правого борта и по сигналу скатываться в воду. Сам же поднялся во весь рост и стал с таким видом махать руками, будто просил разрешения подойти и что-то сообщить.
Гитлеровцы, видимо решив, что балтийские моряки пришли сдаваться, не стреляли в них.
Вскоре моторная лодка приблизилась к мысу на полсотни метров. Прохватилов вполголоса сказал:
Сева, на повороте скатывайся и уходи под воду. — А мотористу громко приказал: — Право руля!
Старший лейтенант знал, в каких местах скрыты замаскированные вражеские пулеметы. Он видел, что стволы их наведены на его моторку. «Сейчас ударят, насквозь прошьют», — подумал он, но продолжал стоять по-прежнему во весь рост.
Ананьеву удалось при крутом повороте незаметно скатиться в волны и уйти на дно. Воодушевленный Прохватилов, чтобы еще больше привлечь к себе внимание, выразительней засигналил руками: мол, не могу найти прохода.
Фашисты, как бы соглашаясь, продолжали молчать. Но не один из них не поднялся, не показал прохода к берегу.
Моторист был ни жив ни мертв, от страха едва ворочал румпелем. Старший лейтенант ему приказал:
Дай полный, развернись и мчи мористей.
Как только мотор взревел, Прохватилов повалился на днище, спрятал голову за мотор и закричал:
Зигзагом давай, зигзагом!
Фашисты, конечно, из всех пулеметов принялись бить но моторке. Даже пушка ударила, но было уже поздно: моторка затерялась в волнах. Правда, пули пробили ее во многих местах, но смельчаков не поранили.
В ночной рейд Прохватилов старшим назначил лейтенанта Кириллова. До середины залива группу легких водолазов доставил катер, а затем они пересели в шлюпки и дальше пошли на веслах.
Очертания Стрельны уже виднелись во тьме, а с мыса никакого сигнала не поступало.
«Не попал ли Ананьев в руки врага? » — забеспокоился лейтенант.
И тут мичман Никитин вдруг заметил замигавший крохотный огонек.
- Нам сигналят, — сказал он. — А ну навались на весла! Ходче давай!
По огоньку моряки быстро нашли проход, но к сигнальщику не приблизились, там могла быть засада. Решили с другой стороны мыса пристать.
Как только шлюпки были вытянуты на берег, лейтенант послал разведчика к Ананьеву с приказом:
Пусть кончает сигналить и присоединяется к нам.
Ананьев ждал своих товарищей с другой стороны.
Увидев, что кто-то с тыла устремляется к нему, он выхватил пистолет и без предупреждения выстрелил.
Вспышка озарила лицо друга. Ананьев испугался и тут же кинулся поднимать его.
К счастью, рука стрелявшего дрогнула, и пуля не попала в разведчика. И выстрел получился слабым, шум прибойной волны заглушил его.
Дальше все пошло без осложнений. Никитин увел свою группу к штурмботам. Отделение старшины Фролова, набрав противотанковых гранат, блокировало домишко, а автоматчики залегли под деревьями, там, где дамба сходилась с берегом.
Штурмботы в эту ночь почему-то стояли на воде и были прикрыты лишь маскировочными сетями. Легкие водолазы подобрались к ним и, заложив тол под броню, вернулись на берег и подожгли бикфордовы шнуры.
Взрывы были несильными: на штурмботах снесло только надстройки и разворотило верхние палубы. Чтобы потопить их, пришлось бросить по нескольку противотанковых гранат.
В это время и бойцы Фролова пустили в ход противотанковые гранаты, они их бросили в окна домишка. А автоматчики скосили тех, кто попытался выбежать в дверь.
С берега никто на помощь охранникам не успел прийти. Моряки без стрельбы отступили на конец мыса, столкнули шлюпки на воду и ушли в темноту залива.
Гитлеровцам, видимо, показалось, что на бухту и мыс напали ночные бомбардировщики, потому что их прожекторы принялись обшаривать облака, а зенитки открыли беспорядочную пальбу.
Это замешательство противника помогло десантникам без всяких потерь вернуться домой.
Чаще всего легкие водолазы действовали в одиночку или парами. Катера доставляли их морем в тыл противника, сажали на небольшие надувные лодки и отправляли к заросшему левому берегу.
Разведчики вели наблюдения за движением противника на дорогах, минировали оставленные без охраны мосты и в условленный день выходили к морю.
Много ценных сведений добыли они в дни подготовки к прорыву блокады.
А в январский день, когда ленинградская артиллерия загрохотала по всему фронту, легкие водолазы по льду залива прошли в Нижний Петергофский парк и, разминировав его, помогли продвижению наступающих частей. Это не без их помощи замолкли пушки, обстреливавшие Кронштадт