Пробная разведка.
Чаще и выше встают ледяные зубья торосов. Преграждая путь к берегу, они вынуждают лыжников тяжело взбираться на верхушки ледяных скал и оттуда головокружительным прыжком обрушиваться вниз.
Вырвавшись вперед, идут краснофлотцы Мальцев и Глазунов, а левее—парторг лыжного отряда, командир разведки старший лейтенант Боковня.
Над скованным Финским заливом глубокая ночь и арктическое безмолвие.
Оглушительный взрыв внезапно ударил в лицо жарким пламенем и удушливой сладковатой гарью. Горячим ветром свалило Глазунова с ног и швырнуло оземь. За ним покатился на бок и Мальцев. Зашатался, упал на колено и клюнул головой в снег Боковня.
— Мина! — крикнул он. Вскочил и, повернувшись, скомандовал: — Внимательно смотреть!
Бойцы залегли в снег. Лыжники Боковни попали в минную западню, поставленную врагом на подступах к берегу. Шедшие впереди разведки Боковня и Мальцев удачно проскользнули между рядами мин, а Глазунов напоролся. Делая размашистый шаг и занося правую ногу вперед, он по счастливому случаю не сделал нажима на переднюю часть лыжи. Тяжесть тела легла на задок и взорвала мину позади лыжника.
Придя в себя после взрыва и стряхнув обильный снег, осколки льда, засыпавшие его с головы до ног, Боковня пополз к лежащему невдалеке Глазунову. Живы? — спросил он.
Полминуты длилось молчание, затем неуверенный ответ:
— Как будто...
— Встанете?
— Попробую...
Глазунов сделал неудачную попытку приподняться и снова повалился на снег.
Парторг ползком подобрался к нему, решив, что бойца тяжело ранило. Попробовал поднять, стараясь разглядеть, где рана. К его удивлению и радости, Глазунов вдруг встал на ноги, но растерянно молчал, видимо не понимая, что с ним стряслось. Боковня сам удивился: человек на глазах взорвался на мине и вот стоит перед ним совсем целехонек! Руки, ноги, голова — все как полагается. Желая вернуть его к действительности, Боковня сказал:
— Живы вы! Не сомневайтесь. Только дайте осмотрю, — и начал ощупывать и разглядывать бойца.
Придя в себя, Глазунов сбросил перчатку с правой руки и прежде всего схватился за лицо. Отведя руку, он молча показал командиру обильные следы крови на ней,
— Что у вас? — тревожно спросил командир.
— Фугас носом подорвал, — отшутился легко раненный Глазунов.
— А нос-то цел?
— А что ему сделается?.. царапина... Работоспособный еще, — продолжал острить опомнившийся Глазунов, вытаскивая из-под халата индивидуальный пакет. — Жаль только лыжи! — добавил он, подняв правую ногу и показывая раздробленный взрывом задок лыжи.
Оставив Глазунова, Боковня окликнул продолжавшего неподвижно лежать Мальцева.
— А вы живой?
Выясняю. Как будто слегка оглушило, — услышал Боковня бодрый ответ. Мальцев решительно поднялся и стал во весь рост.
У парторга отлегло от сердца. Подошел к бойцу и тщательно осмотрел. И этот — в полном порядке, только левый рукав обгорел да халат почернел от фугаса.
— Встать! — скомандовал командир Боковня. — Внимание! Попали на минное поле.
Это было первое знакомство лыжников с финскими минами, о которых они так много слышали раньше.
Чтобы уменьшить опасность попадания на мины, Боковня построил свою группу «змейкой». Выслал вперед дозором отделенных командиров — Урилова и Иванова. Те тихонько двинулись, внимательно просматривая местность. Перед ними белым пологом метров на полтораста лежало минное поле.
Боковня нетерпеливо ждал возвращения дозора, скользя взглядом по черной ночной завесе, за которой, чудилось, насторожился, не открывая огня, вражеский берег. Правее, на юго-востоке, на высоком мысе Кюриниеми, загорелись в воздухе, запрыгали синеватые блуждающие искорки световой морзянки. Очевидно, взрыв фугаса был замечен и Боковня обнаружен. Положение осложнялось. Не зная, разумеется, шифра сигналов, парторг мысленно расшифровал их: «Внимание... внимание! Большевики у берега! Напоролись на минное поле. Окружайте, хватайте, не дайте уйти!.. »
И, как бы в подтверждение догадки, левее, не дальше километра, на мысу Ритониеми, замельтешили ответные огоньки морзянки. Принял сигнал и отвечал на него близкий, но невидимый во тьме остров Артилуото, тотчас же накрывший разведку тонким прожекторным лучом. Он задержался на миг и ошалело переметнулся.
Обежав минное поле, вернулись Иванов с Уриловым. Боковня установил по их донесению, что его группа находится в вершине треугольного минного поля, обозначенного колышками. Своей широкой — метров в двести — стороной оно упиралось в берег.
Собрав людей, Боковня скомандовал:
— Обходить минное поле справа!
И почти одновременно из мрака послышался тяжелый размеренный топот и непонятные слова офицерской команды.
Быстро заработала мысль молодого парторга. Ведь это — первая его разведка. Нужно молниеносно ориентироваться в создавшейся обстановке и принимать решение. Он различал метрах в двухстах на берегу неясные очертания домика.
— Застава... — догадался Боковня. — Оттуда и пошли. Вперед на берег пути нет. Гибель!.. Левее мины... Ясно, что враг обнаружил разведку и спешит ей навстречу. Ясно и другое: раз на мысе Ритониеми— крепкая застава, минное поле, морзянки, то, наверное, имеется и батарея. А на острове Артилуото за одним прожектором, если хорошенько пощупать, найдешь и другие. А все это, и было нужно разведке.
Боковня получил задание вклиниться в неприятельский берег и двигаться до соприкосновения с врагом. Но раз разведка открыта врагом еще на льду, то выходить на берег бессмысленно, тем более, что необходимые сведения о расположении и примерных силах врага уже получены. И старший лейтенант повернул обратно. Но каждую минуту можно было столкнуться с сильнейшим во много раз противником. Шаги его звучали слышней и слышней. Враг чуял лакомую добычу, думал, что держит ее уже в цепких своих лапах, настигая с каждой секундой.
Боковня усмехнулся и, ускорив до предела ход, повел отряд в глубь залива.Отойдя на километр, он резко изменил курс, взяв вправо, то есть в противоположном своей базе направлении. Стремительно рыскали по заливу прожекторы Артилуото, тыкаясь и цепляясь за каждый выступ поверхности. Накрытые лучом люди замирали в снегу, а когда луч беззвучно скользил в сторону, поднимались и шли дальше.
— Нажать, нажать... — вполголоса торопил командир. Молодые, ловкие, сильные лыжники-балтийцы шли предельным темпом. Они хорошо понимали, что в сложившейся обстановке для них «промедление — смерти подобно» — и нажимали изо всех сил.
Двигаясь параллельно берегу, балтийцы вошли в полосу крупных торосов. Зайдя за их гряду, Боковня избавился, наконец, от назойливого преследования лучей. Не подозревая ошибки, белофинский отряд с каждым шагом удалялся от преследуемых, уносясь в открытый залив. Долго еще шарили лучи по ледяным рытвинам торосов. Но бойцы, хорошо укрытые за ребристыми льдинами, только посмеивались.
Ищи... ветра в море...
Когда на берегу все угомонилось, угасли морзянки, убрались лучи и вдали в сумрачной пустыне растаял шорох погони, Боковня поднял людей, сделал перекличку и повел их в глубь залива.
Идя впереди и перебирая в памяти волнующие события ночи первой своей разведки в тыл врага, Боковня подводил итоги:
«К цели пришел — раз. В бой с численно превосходившим противником не вступил—два. Разведку вел наблюдением. Тоже правильно. Заставу белофинскую, огневые и технические средства определил — три».
На рассвете подошли к Лаутеранте.