В боях за Марьямаа и на Нарвском направлении.
А. 3. Панфилов- подполковник в отставке,
бывший командир 2-го батальона 1-й ОБМП КБФ
В начале июня 1941 года 1-й, 2-й и 3-й отдельные батальоны в составе 1-й Отдельной бригады морской пехоты КБФ
из района Березовых островов (Койвисто), что находятся в Выборгском заливе, на транспорте «Луга» были переправлены
в Таллинн. Отсюда походным маршем перешли на мыс Суурупи. Здесь и застала нас война с Германией.
Рано утром 10 июля я получил приказ, согласно которому 2-й батальон с ротой танков
А. В. Светлова должен был выступить в район Марьямаа, где совместно с частями
16-й стрелковой дивизии 8-й армии, окружить и уничтожить врага.
Мы с комиссаром, старшим политруком М. Н. Бородулиным, обошли все подразделения, проверяя, как личный состав батальона
готовится к походу и боевым действиям. Краснофлотцы проверяли пулеметы, пушки, набивали диски и пулеметные ленты патронами,
подгоняли обмундирование, а некоторые, соблюдая старый обычай, надевали чистое белье.
У Михаила Николаевича Бородулина - летняя полевая форма одежды. На кителе блестит орден Красной Звезды - награда за мужество
и отвагу, проявленные в боях с финнами в 1939-1940 гг.
М. Н. Бородулин беседует с политруками П. Д. Смирновым, А. А. Запсельским, И. Забавиным, И. В. Захаровым, младшими командирами
и краснофлотцами.
2-й батальон совершил 60-километровый комбинированный марш Таллинн - Марьямаа. Машины и танки, двигаясь по обочинам дорог,
поднимали желто-серую пыль. Моторы перегревались, начинали "чихать" и тут же останавливались. Краснофлотцы в полном боевом
снаряжении и вооружении шли в мокрых от пота рубахах. В 18.00 батальон прибыл в лес восточнее поселка Марьямаа.
Здесь я встретился с командиром 16-й стрелковой дивизии им. Киквидзе генерал-майором И. М. Любовцевым. Уточнил обстановку,
вызвал к себе помощника начальника штаба по разведке лейтенанта
С. П. Вильчинского и командира взвода разведки старшину
С. Дроздова, перед которыми поставили задачу: установить наличие минных полей по пути движения батальона на исходное положение
и перед передним краем обороны, а также определить систему огня противника.
За этот небольшой промежуток времени, когда я находился на КП командира дивизии, краснофлотцы и командиры познакомились с
красноармейцами и командирами 167-го стрелкового полка 16-й стрелковой дивизии. Форма морских пехотинцев отличалась от красноармейской. По фасону она была такой же, как у моряков плавсостава, но зелено-табачного цвета. «Форменки» имели отложные воротнички, прямые навыпуск брюки убраны в сапоги. Грудь пехотинца открыта и на ней виднелась полосатая тельняшка. На голове под зеленой металлической каской - бескозырка. Морские пехотинцы были частично вооружены автоматами ППД, частично - винтовками. Красноармейцы и краснофлотцы собирались группами, вели между собой разговоры, кое-где раздавался смех - это краснофлотцы рассказывали анекдоты и прибаутки, на которые были мастера. Но главное, они рассказывали об участии батальона в финской кампании по прорыву линии Маннергейма. Разговоры прерывались очередями малокалиберной пушки немцев, стрелявшей из-под Марьямаа. Снаряды ударялись о деревья, разрывались, и казалось, что пушка находится рядом. Моряки прозвали ее «клушей».
Когда мы с лейтенантом Т. Я. Долматовым вернулись в батальон, нас встретили лейтенант
С. П. Вильчинский и старшина С. Дроздов, которые доложили о результатах разведки.
Батальон скрытно в ночь с 10 на 11 июля расположился в километре севернее поселка. Сосед справа - 249-й стрелковый - полк - у
деревни Сипа. В районе Колувере вели бои 8-й пограничный отряд, 4-й и 7-й истребительные батальоны эстонских добровольцев.
Сосед слева, 156-й стрелковый полк, развернул позиции в лесу, северо-восточнее Марьямаа, 167-й стрелковый полк и артиллерийский
полк находились в резерве в Рапла.
Все роты батальона были готовы к наступлению. Военному врачу 3-го ранга
Н. А. Нефедову было дано задание организовать
медицинский пункт в районе мызы севернее Марьямаа.
11 июля рано утром после артиллерийской подготовки батальон одновременно с полками 16-й стрелковой дивизии перешел в наступление.
Роты морской пехоты с криками «Ура! За Родину!» бросились на фашистов. Враг не выдержал дерзкой атаки моряков и красноармейцев и,
бросая все в окопах, побежал
в Марьямаа. Моряки преследовали противника. Но на северной окраине поселка их встретил сильный минометный и артиллерийский огонь.
Остановились атакующие, в ротах появились раненые.
Роты моряков залегли на открытой местности. Впереди, метрах в ста, проходила канава, заросшая кустарником. Это было хорошее
укрытие от огня.
Командиры рот К. А.
Добычин и К. Голямов поднимают моряков и броском, преодолевая
открытую местность, занимают канаву и быстро окапываются.
Командиры рот и батарей принимают срочные меры по подавлению огня противника, для чего в ночь с 11 на 12 июля выкатили 45- и
76-миллиметровые орудия на открытую позицию для ведения огня прямой наводкой по огневым точкам противника, расположенным в поселке.
Для подавления артиллерии противника, занимающего огневые позиции южнее Марьямаа, пришлось обратиться за помощью к командиру
16-й стрелковой дивизии. Он выделил один дивизион 224-го артиллерийского полка для постоянной огневой поддержки батальона в бою
за Марьямаа. Так прошел первый день боев, а ночь - в организа-ции и подготовке рот к новым атакам.
Примером отваги послужил расчет 45-миллиметрового орудия: сержант Дронов и наводчик В. Ф. Червинский под сильным огнем уничтожили
два пулемета и одну бронемашину фашистов.
Пулеметчик старший краснофлотец И. И. Матвеев под огнем противника скрытно занял выгодную позицию и обеспечил успех атаки
своего взвода.
В это время на подступах к Марьямаа успешный бой вел взвод морских пехотинцев старшего сержанта А. С. Сухинина. Пулемет фашиста
из чердака дома своим огнем наносил большие потери и не давал взводу продвигаться вперед. Боец Г. Б. Мухатынов, проявляя мужество
и храбрость, шел под прикрытие сарая, откуда огнем своего пулемета заставил замолчать пулемет врага. Услышав поблизости команду
немецкого офицера, он быстро развернул свой пулемет и прикрыл атаку своего взвода. Командир взвода Сухинин с морскими пехотинцами
И. П. Беляевым, В. И. Батишевым и С. Е. Петруновым ворвались в дом, откуда немецкий пулемет вел огонь, и в рукопашном бою
уничтожили расчет противника.
Второй день боев за Марьямаа начался тоже рано утром новой атакой моряков. Всюду в поселке слышалось русское «Ура!» и «Полундра!»,
автоматные очереди, орудийные выстрели и взрывы гранат. Фашисты не выдержали мощных атак моряков и начали отходить в глубь поселка.
Краснофлотец В. И. Овечкин - первый номер пулемета «Максим», поддерживая огнем атаку взвода, заметил, что из проема сарая фашист
открыл огонь по морским пехотинцам. Он быстро развернул свой пулемет и длинными очередями открыл огонь по вражескому пулемету.
Во время атаки был ранен второй номер - краснофлотец Ломака. В. И. Овечкин под огнем врага оказал ему необходимую помощь, а затем
продолжал вести огонь, поддерживая атаку взвода. Бой с каждым часом разгорался все сильнее.
Третий день тяжелых боев за освобождение Марьямаа. Немцы продолжали упорно сопротивляться, вели сильный пулеметный и минометный огонь, а местами контратаковали. Несмотря на большие потери, они стремились любой ценой удержать Марьямаа.
Роты морской пехоты настойчиво продолжали вышибать врага из домов, окопов и отдельных строений.
Командир отделения младший сержант А. Л. Файштейн наступал в составе 2-го взвода под командованием старшего сержанта
В. С. Рыбакова в центре поселка. По ним вел сильный огонь пулемет противника из окопа, находившегося между строениями. С
занимаемых А. Л. Файнштейном позиций вести огонь было неудобно, тогда сержант принимает смелое решение и под огнем противника
занимает удобную позицию, откуда наводчик краснофлотец Коновалов метким огнем уничтожает пулеметный расчет врага. При этом
Коновалов был ранен. Тогда за пулемет лег сам сержант А. Л. Файнштейн и продолжал вести огонь, обеспечивая атаку роте. Вскоре сержант был ранен и, сделав себе перевязку, продолжал вести боевые действия по уничтожению противника.
В штабе 16-й стрелковой дивизии 8-й армии для координации действий морских пехотинцев находился полковник
И. Г. Костиков.
Он приказал в ночь с 12 на 13 июля организовать разведку в поселке и взять «языка». Разведку было приказано провести помощнику
начальника штаба батальона лейтенанту
С. П. Вильчинскому силами отделения
сержанта И. П. Смирнова. И. П. Смирнов вместе с И. И. Матвеевым и П. Гридневым организовали наблюдение за противником и
примерно в час ночи вышли на разведку. Пробираясь в темноте, вглядываясь и прислушиваясь ко всему, они проникли в тыл врага,
выбрали объект, где можно взять «языка» без шума и потерь. И. П. Смирнов заметил, как в один из домов вошел солдат. Сержант
тихо сказал: «Будем брать». Они незаметно подошли к дому и быстро вошли в него. Сидевшие за столом два солдата не успели опомниться,
как один из них был быстро связан и с кляпом во рту лежал на полу... Пленный показал, что их батальон понес большие потери.
Необходимо было узнать, есть ли противник в районе Валгу. Группа под командованием старшего
лейтенанта А. В.
Светлова в составе 10 танков и артиллерийского взвода 45-миллиметровых
орудий вышла в разведку рано утром 13 июля. Следуя в направлении Липа - Пурку, пересекла дорогу на Липа Валгу и повернула на юг.
Пройдя по лесным тропам до 20 км, пошла на северо-запад и преодолела реку Конувере. На лесной поляне
А. В.
Светлов обнаружил немецкую батарею, стоявшую на огневой позиции. Недолго думая,
он решил атаковать батарею, прислуга которой не успела развернуть свои орудия для отражения атаки танков, оставила орудия,
бросилась бежать в лес. Танкисты подбили два орудия и уничтожили до 20 фашистов.
Возвращаясь обратно, разведывательная группа вышла в район действий 156-го стрелкового полка юго-восточнее Марьямаа, где была
обстреляна артиллерией полка. Как выяснилось, командир 156-го полка полковник Бородкин не знал о том, что впереди действует
разведка моряков. Так была допущена ошибка со стороны штаба дивизии, не сообщившего в полк о действиях разведки моряков в тылу противника.
Бои за взятие Марьямаа продолжались и 13 июля. В 9 часов утра батальоны возобновили атаку. Командир 2-й роты лейтенант К. Голямов находился на самых опасных участках наступления. Он хладнокровно оценивал обстановку, возникавшую в ходе боя, быстро принимал решения и умело осуществлял их. Бойцы, воодушевленные примером командира, смело шли вперед с возгласами «Полундра!», «За Родину!» Командиру роты помогал политрук В. И. Серов. Рискуя своей жизнью, он появлялся в самых жарких местах, подбадривал и призывал бойцов - «Ни шагу назад! Только вперед!»
Взвод старшего сержанта В. П. Рыбакова и отделение П. И. Коротченко, краснофлотцы А. П. Березкин, М. С. Гаенко, Лосев и Макеев в течение нескольких часов уничтожили две огневые точки врага, до 20 фашистов и захватили до десятка разных строений поселка. Под натиском моряков фашисты откатились назад. Краснофлотцы роты упорно продвигались вперед, метко бросая гранаты в дома, где засели гитлеровцы, огнем из автоматов и пулеметов поливали захватчиков. Моряки дрались за каждый дом, сарай. Санинструктор Мошкин под неприятельским огнем выносил с поля боя тяжело раненных бойцов, оказывал помощь прямо на поле боя. Минометное отделение младшего сержанта Шевелова вело огонь по автоматчикам, укрывшимся в домах. Наводчик миномета краснофлотец
А. Кулибаба вместе с заряжающим краснофлотцем Федоровым и снарядным
Илинарским за короткое время уничтожили пулемет и миномет вместе с их расчетами.
В другом месте минометчики взвода младшего лейтенанта Клименко уничтожили пять огневых точек неприятеля. Так открывался путь к
наступлению краснофлотцам 2-й роты. Враг открыл по наступающим артиллерийский и минометный огонь. Наших бойцов засыпало землей,
осколками мин и снарядов. Но моряки упорно продвигались вперед, освобождая дом за домом.
2-й взвод лейтенанта П. И Яковенко, командиры отделений П. Новосадов, Т. И. Сердюк и краснофлотец С. С. Дрынкин в течение первой
половины дня освободили от фашистов несколько домов, уничтожили два пулемета и около 30-ти немцев.
Наступление бойцов 3-й роты мог остановить огонь двух пулеметов противника, которые вели огонь из домов, находящихся на перекрестке
дорог Марьямаа. Младший политрук И. В. Захаров приказал пулеметчикам младшему сержанту Черкасу и старшему краснофлотцу Тихонову
уничтожить пулеметы противника. Бойцы выдвинули свои пулеметы вперед и несколькими очередями заставили фашистов умолкнуть.
Враг готовил новые силы для контратаки из района церкви в центре поселка. Командир 3-й роты А. К. Сцельник разгадал этот замысел
и приказал пулеметным расчетам Тихонова и Черкаса сменить огневые позиции. Бойцы удачно выбрали новые позиции и определили
расстояние до ориентиров.
Хорошо замаскировавшись, пулеметчики 1-й роты Ломако и Михайлов по приказанию командира роты К. А. Добычина заняли новые позиции.
Местность хорошо просматривалась и простреливалась. Немцы, не зная о приготовленном сюрпризе, шли вперед. Пулеметчики ждали
приказа командира, не выдавая себя ни единым движением или шорохом. Когда немецкая пехота подошла поближе, пулеметные расчеты
Ломако и Михайлова по команде командира открыли огонь.
Немецкие автоматчики, внезапно попавшие под кинжальный огонь, смогли сделать лишь несколько беспорядочных выстрелов и начали
поспешно отходить, оставляя на поле боя убитых и раненых. Моряки 1-й и 3-й рот бросились в атаку, уничтожая фашистов гранатами
и автоматно-ружейным огнем. Командир взвода И. П. Усатов поднял свой взвод и повел его в атаку. Атаку возглавили сержант Сизякин,
И. Шумкин и В. И. Михайлов. Они решительным штурмом выбили врага из нескольких домов. Бой разгорался. В атаку с ручным пулеметом
шел старший краснофлотец Иван Шумкин. Немецкая пуля сразила храброго моряка, всеми уважаемого в роте. Политрук А. А. Запсельский
взял пулемет И. Шумкина и возглавил атаку роты. Моряки, узнав о гибели своего любимца, с новой силой ринулись вперед с возгласами:
«Отомстим за пулеметчика Ваню Шумкина!» Краснофлотцы 1-й роты заняли еще несколько домов. Командир
К. А.
Добычин и политрук И. Забавин возглавили атаку роты, гнали фашистов из посела.
Противник вел ружейно-пулеметный и минометный огонь уже не такой мощный, как два-три дня назад. Из окна дома немецкий пулеметчик
внезапно открыл огонь - его быстро уничтожил снайпер краснофлотец С. Осипов. Во время атаки был ранен младший политрук И. Забавин,
но он не покинул поля боя До изгнания немцев из Марьямаа. Санитар роты Иванов под огнем противника оказывал медицинскую помощь
легкораненым, которые остались в строю, и вынес восемь тяжелораненых, отправив их на батальонный медпункт. В этом бою отличился
краснофлотец Мерцалов - связной командира 1-й роты, четко и своевременно передававший все приказы командира.
Немцы сильным артиллерийскоминометным огнем и контратаками остановили наступление 2-го батальона морской пехоты у церкви и на
перекрестке дорог Марьямаа. Фашисты, находившиеся в каменных домах, на вокзале и в церкви, вели сильный пулеметный огонь по
ротам моряков. Бойцы 249-го и 156-го стрелковых полков также были остановлены сильным артиллерийским огнем и контратаками противника.
В ночь с 13 на 14 июля командир 16-й стрелковой дивизии ввел в бой 167-й стрелковый полк, находившийся в резерве. Полк занял рубеж
для наступления восточнее Марьямаа.
Утром 14 июля батальон и танковая рота вместе с 167-м полком перешли к решительным боям по освобождению поселка. Начался штурм
скрытых в каменных строениях огневых точек противника. Наводчик 45-миллиметрового орудия краснофлотец Н. М. Разукранцев,
входивший в штурмовую группу, под сильным огнем противника обеспечил атаку огнем своего орудия. Осколками разорвавшейся мины
был ранен командир орудия и два краснофлотца из расчета. Тогда Н. М. Разукранцев взял командование на себя и продолжал
уничтожать огневые точки фашистов, несмотря на то, что сам был ранен. Когда же он получил второе тяжелое ранение, санитар
Ющенко оказал ему первую помощь и направил в батальонный медпункт.
Старший краснофлотец В. С. Сорокин, уроженец Ленинграда, считался снайпером пулеметного огня. Его взвод попал под сильный
огонь вражеского пулемета. Тогда В. С. Сорокин выдвинулся вперед и несколькими очередями уничтожил врага. Во время новой
атаки был ранен командир отделения, и В. С. Сорокин, сам уже раненый, возглавил атаку.
Танковый взвод лейтенанта Тараненко в бою 14 июля, обеспечивая огнем атаку 3-й роты, попал под огонь малокалиберного немецкого
орудия. Командир и вместе с ним краснофлотец - стрелок Мирошниченко были ранены, но танк Тараненко продолжал вести огонь до
тех пор, пока были силы.
Командир танка сержант Н. П. Тараненко, механик краснофлотец Копенко, стрелок краснофлотец Котенко своим огнем уничтожали
огневые точки противника и обеспечивали атаку взвода. Их танк не успел скрыться за укрытие, как из-за церкви были выпущены
очереди 22-миллиметрового немецкого орудия. Танк быстро пошел на орудие, выстрелил, и орудие замолкло. Не успел танк развернуться,
как с противоположной стороны строения по танку было вы пущено несколько снарядов из другого орудия. Были ранены вторично сержант
Н. П. Тараненко, стрелок Котенко и механик Копенко. Экипаж танка продолжал сражаться до тех пор, пока не потеряли сознание командир
танка Н. П. Тараненко и стрелок Котенко. На противоположной стороне улицы вел бой танк под командованием старшего
лейтенанта А. В.
Светлова. Этот экипаж уничтожил три огневые точки противника и около
тридцати немецких солдат. Танк за время боя получил две пробоины, а командир А. В.
Светлов
и стрелок краснофлотец Квашня были ранены. По команде командира роты А. В.
Светлова
механик-краснофлотец Клименко, быстро маневрируя машиной, выводит танк в тыл немецкой пушки и метким выстрелом заставляет ее
замолчать. 3-я рота под командованием старшего лейтенанта А. К. Сцельника вела тяжелые бои с превосходящими силами фашистов
с 11 по 15 июля. Несмотря на ранение, он продолжал командовать ротой до изгнания фашистов из Марьямаа. 2-му батальону и танковой
роте морской пехоты в Марьямаа. Противник под прикрытием артогня частью сил контратаковал батальон моряков в Марьямаа, а главными
силами нанес удар по 3-му и 2-му батальонам 249-го стрелкового полка. Батальоны понесли большие потери и начали отходить. Этим
воспользовался противник - окольными дорогами отошел частью на Лихула, а остальными силами по шоссе на г. Пярну.
Героические действия морских пехотинцев во взаимодействии с 16-й стрелковой дивизией и другими советскими подразделениями
остановили наступление 217-й пехотной дивизии противника
Во второй половине дня 14 июля командир 217-й немецкой пехотной дивизии, опасаясь полного окружения, сосредоточил свои резервы
к югу от Марьямаа у поселка Паэкюла, а артиллерию - на огневых позициях в районе поселка Хаймре. Из этого района она открыла
сильный артиллерийский огонь по двум батальонам 249-го стрелкового полка и по 2-му батальону и танковой роте морской пехоты в
Марьямаа. Противник под прикрытием артогня частью сил контратаковал батальон моряков в Марьямаа, а главными силами нанес удар по
3-му и 2-му батальонам 249-го стрелкового полка. Батальоны понесли большие потери и начали отходить. Этим воспользовался
противник - окольными дорогами отошел частью на Лихула, а остальными силами по шоссе на г. Пярну.
Героические действия морских пехотинцев во взаимодействии с 16-й стрелковой дивизией и другими советскими подразделениями
остановили наступление 217-й пехотной дивизии противника. Об ожесточенности боев в этом районе свидетельствуют показания
пленных гитлеровцев. Они сообщили, что во многих ротах 217-й пехотной дивизии при отступлении из-под Марьямаа осталось лишь
по 15-20 человек.
Когда морские пехотинцы вошли в Марьямаа, жители рассказали жуткую правду о зверствах оккупантов. Как только гитлеровцы появились
в поселке Марьямаа, начались расстрелы, грабежи и издевательства над населением.
Моряки 2-го батальона нашли в поселке труп красноармейца, привязанный к забору. Ему выкололи глаза, а грудь изрешетили из
автоматов - так фашисты надругались над раненым, превратив его в живую мишень.
После их бегства в поселке остались разграбленные лавки и дома, опустошенные винные магазины. На улицах висел немецкий приказ,
обещавший местному населению смертную казнь за общение с бойцами Красной Армии и Флота.
После успешных боев под Марьямаа (10-15 июля) второй батальон 1-й Отдельной бригады морской пехоты с 19 июля по 16 августа 1941
года производил инженерные работы восточнее Таллинна в опорных пунктах Лагеди, Нехату, Иру.
На участке обороны 2-го батальона, занимающего по фронту 10-12 км, были построены три опорных пункта с противоздушной и
противотанковой обороной. Первый - в районе деревни Лагеди, по фронту более 2 км, второй - в районе деревни Нехату, шириной
по фронту до 3 км и третий опорный пункт - Иру, Вяо, Козе, шириной по фронту более 3 км, прикрывал шоссейную дорогу Таллинн-Нарва.
В целях обеспечения защиты Таллинна от прорыва механизированных частей противника по Нарвскому шоссе во время отхода наших частей,
2-й батальон морской пехоты 16-го августа получил приказ немедленно выступить и занять оборону по р. Ягала, на участке Кехра -
Финский залив, не допустить прорыва противника по Нарвскому шоссе.
17 августа боевые порядки обороны, занятой морскими пехотинцами по северному берегу р. Ягала, пропускали отходившие подразделения.
Усталые, оборванные и голодные красноармейцы винтовки несли на плечах, как палки, станковые пулеметы, привязанные лямками за
«хобот», катили по дорогам на катках. Бойцы этих частей от самой границы, с первых дней войны отбивали превосходящие силы
захватчиков. Им требовалось некоторое время для моральной и физической разгрузки. При встрече с моряками
они задерживались, просили у моряков закурить, и краснофлотцы наперебой угощали их папиросами, табаком, кто из своих запасов
отдавал сухари, а кто - консервы.
На рассвете 19 августа разведгруппа 2-го батальона под командованием помощника начальника штаба батальона лейтенанта
С. П. Вильчинского и старшины С. Дроздова вела разведку по шоссе в 45 км от
Таллинна. В районе поселка Куусалу моряки встретились с противником, завязали подвижной бой на Нарвском шоссе, отходя вдоль
Таллиннского шоссе.
Часов в 10 утра они прошли через оборону 3-й роты и доложили командиру старшему лейтенанту А. К. Сцельнику, что по шоссе идет
передовой отряд противника.
В 15 часов мотоколонна противника - до 10 танков, более 10 бронетранспортеров и группа мотоциклистов - с ходу атаковала
оборонительные позиции 3-й роты по западному берегу р. Ягала. Противник встретил мощный ружейно-пулеметный огонь и огонь
орудий взвода Е. Д. Башевого и в этом бою потерял до 100 солдат и офицеров ранеными и убитыми, 2 танка и 4 бронетранспортера.
3-я рота отошла в лес восточнее р. Ягала.
Все попытки противника 21 августа переправиться на левый берег р. Ягала и овладеть мостом через реку отбивались успешно. Матросы
не допустили прорыва танков противника по шоссе в г. Таллинн.
22-го августа 1941 года с утра на р. Ягала от Финского залива до поселка Кехра стоял сплошной туман. На расстоянии 100-200 метров
ничего не было видно. Парные секреты, выставленные в ночь на 22-е августа у кромки воды, сообщили, что все спокойно. На берегу
реки, занимаемом противником, раздавались автоматные и пулеметные очереди, а также взлетали в воздух осветительные ракеты.
Не успел рассеяться туман по берегу р. Ягала и разойтись облака, как фашисты обрушили все огневые средства на оборону, особенно по
району моста, на взвод лейтенанта П. И. Яковенко и артиллерийский взвод лейтенанта Е. Д. Башевого.
Вслед за минометным и артиллерийским огнем авиация противника обрушила свой бомбовый удар на роту морской пехоты и оборонявшихся
справа подразделения 83-го стрелкового полка 22-й мотострелковой дивизии НКВД. По всему фронту обороны по р. Ягала поднялись
сплошные султаны земли. Казалось, что на местах, где только что пропахали мины, снаряды и бомбы, ничего живого не осталось. На
всем участке обороны 33-й роты гитлеровцы группами бежали к реке, несли плоты, надувные лодки. Несмотря на сильный огонь со стороны
нашей обороны, мелким группам противника все же удалось переправиться и высадиться на нашем берегу, открыть стрельбу из автоматов.
Командир 3-й роты А. К. Сцельник получил приказ на отход вечером 22 августа.
24 августа, на позиции 2-го батальона, по населенным пунктам Иру - Вяо - Лагеди и Нарвскому шоссе немецкая артиллерия обрушила
сильный артиллерийский огонь, одновременно повели наступление крупные силы пехоты и танков.
На переднем крае в боевых порядках рот батальона находились корректировщики огня с крейсера «Киров», с лидеров «Минск» и «Ленинград»,
с эсминцев «Свирепый» и «Гордый». Корабельная и береговая артиллерия вели огонь точно, внося смятение и страх в цепи наступающего
врага.
25 августа день начинался ясным, тихим утром, из-за горизонта поднимался ярко-багровый круг солнца, предвещавший, что и день
будет жаркий, и бой тоже будет жаркий. Командир 1-й роты К. А.
Добычин и командир
76-миллиметровой батареи А. Фоминчук находились на КП роты и между собой вели спор по поводу предстоящего боя. Они ждали, что с
минуты на минуту немецкая артиллерия и авиация обрушат свой массированный удар по обороне роты. И вот содрогнулась земля набольшом
участке переднего края обороны частей 22-й мотострелковой дивизии НКВД и 1-й и 2-й рот 2-го батальона. Немецкая артиллерия вела
обработку переднего края.
Канонада продолжалась около часа. Не успели еще рассеяться пыль, пороховая гарь, как в небе появились 12 «Юнкерсов» в сопровождении
пятерки «Мессершмиттов», которые обрушили свой бомбовый удар по нашей обороне. Он продолжался около 20 минут.
Прошло не более получаса после того, как командир роты К. А.
Добычин по телефону
доложил мне, что на удалении от переднего края обороны роты, в 800-1000 метрах, развернутыми цепями ведут наступление до двух
батальонов немцев. С расстояния 600 метров они начали поливать автоматным огнем оборону роты. Наступление автоматчиков шло в
направлении стыка 1-й и 2-й рот батальона.
К. А.
Добычин сказал А. Фоминчуку: «Ну, дорогой друг, настала твоя очередь». А сам
отдал приказ командиру пулеметного взвода выдвинуть взвод на левый фланг и встретить огнем немецкие цепи. А. Фоминчук снял
телефонную трубку и приказал: «Батарея, к бою!». Командиры огневых взводов Серов и Титов, командиры орудий И. Е. Усенко,
Аникей, А. И. Антрощенко, Зайков. замерли у своих орудий. Батарея открыла огонь.
Разрывы снарядов первого залпа показали недолет метров сто, после второго в цепях немецких солдат произошло замешательство,
так как разрыв снарядов произошел в центре цепей. После каждого залпа шести орудий батареи ряды фашистов редели, но тут же,
как по команде, смыкались, и цепи продолжали свое парадное шествие.
К залпам батареи А. Фоминчука присоединились выстрелы железнодорожной батареи. После каждого залпа, словно косой сметало ряды
врага. Но немцы продолжали наступление, устилая свой путь трупами. На помощь артиллерии пришли наши краснозвездные ИЛы,
которые завершили разгром немецких батальонов. Никто из командиров - ни
Добычин,
ни Фоминчук, ни Титов, ни политруки
Неганов, Смолин, Смирнов не думали, что противник
после такого поражения предпримет в этот день еще не одну атаку и что они все погибнут смертью храбрых в неравном бою у берегов
озера Юлемисте, защищая эстонскую столицу.
В это время на участке обороны 3-й роты 2-го батальона по просьбе командира 1-й ОБМП полковника Т. М. Парафило девятка советских
истребителей И-16 помогла сорвать атаку немецких автоматчиков в районе нашего аэродрома. В течение двадцати минут летчики,
снизившись до бреющего полета, истребляли гитлеровцев. Ожесточенный огонь на переднем крае стал утихать только во второй половине
дня. Противник прекратил свои атаки.
Но все же противнику удалось потеснить советские подразделения между Иру и Лагеди за р. Пирита.
25 августа роты 2-го батальона отразили пять атак пехоты и танков немцев. Наступило затишье. Роты приводили свое оружие в порядок,
пополняли боезапас, ремонтировали свои окопы и траншеи.
Я пришел к себе в землянку, отряхнув землю и пыль, решил немного перекусить, отдохнуть, так как с утра некогда было об этом думать.
Снял автомат, каску и прилег отдохнуть, а ординарцу - старшему краснофлотцу Мише Попову сказал, чтобы он приготовил что-нибудь
поесть. От усталости быстро задремал, однако тут же был разбужен. Часовой передал, что ко мне просится какой-то корреспондент.
Я приказал пропустить.
Это был Н. Г. Михайловский - корреспондент «Правды». Николай Григорьевич сказал, что ему нужен материал для газеты «Красный
Балтийский Флот» и для «Правды» в Москву. Я спросил: «А почему Вы пришли ко мне?»
Меня послал к вам начальник политотдела бригады
Ф. И. Карасев - идите, мол, во 2-й батальон к капитану
Панфилову и получите отличный материал.
Ну что ж, Николай Григорьевич, рассказать ничего не могу, надо увидеть это самому, собственными глазами. Полчаса тому назад
батальон отбил пятую атаку пехоты и танков фашистов.
Морские пехотинцы устали, еле держатся на ногах, но сражались, не щадя живота своего,- говорил я. - Материала вы сегодня
соберете больше, чем надо, если пройдете по ротам и батареям. Вы, Николай Григорьевич, пришли в то самое время, когда после
жаркого боя наступило затишье.
Не успел я закончить, как гитлеровцы начали мощный артиллерийский обстрел участков обороны 2-й и 3-й рот. Когда артиллерия
прекратила огонь, до батальона пехоты противника при поддержке танков начали наступление на правый фланг обороны 3-й роты.
Наши морские пехотинцы подпустили немецкие цепи на расстояние 200 метров. Затрещали «максимы», изрыгая огонь, зарокотали
ручные пулеметы, защелками одиночные выстрелы винтовок. К ним присоединились резкие выстрелы сорокапяток и зенитных орудий.
Запылали танки противника, но фашисты лезли нагло, несмотря на большие потери в живой силе и технике.
Находившийся рядом со мной на командном пункте помощник начальника штаба батальона лейтенант Т. Я. Долматов взял автомат,
проверил диск и пошел навстречу разведчикам, которыми командовал старшина С. Дроздов. Это был мой резерв. После отражения
шестой атаки фашистов, я сказал корреспонденту
Н. Г. Михайловскому: «Вот вам, мой дорогой, и материал в газеты ваши».
После восьмичасового непрерывного боя, отражения шести атак немцев, я с комиссаром батальона Михаилом Николаевичем Бородулиным
решил воспользоваться наступившей передышкой и поехать на правый фланг, на участок обороны 1-й и 2-й рот.
Взяли с собой помощника начальника штаба батальона лейтенанта Т. Я. Долматова и одного краснофлотца.
Пока добирались до правого фланга обороны батальона, который находился в 8 км, пришлось преодолевать большое количество завалов,
заграждений и постов. Мы приехали в район обороны 1-й роты. Я приказал шоферу Матвееву ехать обратно на командный пункт батальона,
а сам пошел в расположениероты. Вся территория кладбища, по которой мы шли, была изрыта воронками от снарядов и бомб, а возле них
валялись обломки памятников и крестов.
Когда мы подходили к линии траншей, по нам противником было выпущено несколько снарядов.
На командном пункте 1-й роты мы застали командира роты К. А.
Добычина, политрука
И. Забавина, командира батареи 76-миллиметровых орудий старшего лейтенанта А. Фоминчука и секретаря партийного бюро батальона
политрука А. А. Запсельского. Обращаюсь к командиру роты:
Какие потери?
13 убито, 24 ранено, но все раненые остались в строю.
Трудно?
Да, очень трудно, люди устали до того, что еле держатся на
ногах.
Мы побеседовали с командирами и краснофлотцами. Видно было, что они устали, но отвечали на наши вопросы бодро и с шутками.
Старшина пригласил отведать борщ. Мы с утра во рту не держали даже маковой росинки и с удовольствием съели борщ.
Закончив обход обороны 1-й роты и огневой позиции 76-миллиметровой батареи, мы распрощались и еще раз пожелали успеха в бою.
Пошли в район обороны 2-й роты лейтенанта К. Голямова. Промежуток между ротами на расстоянии до 1,5 км лишь прикрывался минными
полями, огнем артиллерии и пулеметов.
На своем правом фланге нас встретили командир роты К. Голямов и политрук В. И. Серов. Мы увидели, как моряки приводят свои окопы
и траншеи в порядок, а саперы ремонтируют проволочное заграждение. Противник тем временем постреливал из орудий, но редко.
Пока мы делали обход обороны 2-й роты, день подошел к концу. Стало темнеть, и на горизонте показалась луна.
Мы с комиссаром под лунным светом пошли на командный пункт батальона в район деревни Вяо. Со стороны противника вспыхивали ракеты,
слышались выстрелы.
Настало утро 26 августа. Не успел рассеяться туман, как в небе появился вражеский самолет-разведчик. Он пролетел вдоль фронта с
востока на запад. Вслед за ним появились три группы «Юнкерсов». По переднему краю нашей обороны ударила фашистская артиллерия и
посыпались бомбы, начали рваться снаряды, с душераздирающим свистом и воем падали мины. Гитлеровцы, не считаясь с большими потерями, бросали в бой все новые и новые силы.
Когда немецкие солдаты подошли к переднему краю нашей обороны, саперы взорвали управляемые фугасы, установленные за р. Пирита. На участках 2-й и 3-й рот автомашины со счетверенными установками с танковых зенитных пулеметов открыли огонь по пехоте противника, расстреливали ее в упор, а зенитчики прямой наводкой уничтожали его танки. Комиссар батальона М. Н. Бородулин и я повели роты К. Голямова и А. Ткаченко в контратаку. Немецкая атака и на этот раз захлебнулась.
Находясь на КП батальона, я наблюдал в бинокль, как до двух батальонов противника при поддержке танков, перешли в наступление.
Наступление немцев шло на правом фланге 2-й роты батальона. Я приказал телефонисту: «Вызвать командира 2-й роты». Телефонист крутанул несколько раз ручку телефонного аппарата и передал мне трубку. Раздался голос: «Командир 2-й роты Голямов слушает». Я спросил его: «Ты видишь, что перед тобой делается?»
-Да, вижу,- ответил Голямов. - Слушай меня: организуй огонь всей роты. Старайся стрелять залпом! У тебя находится командир пулеметной роты старший лейтенант А. Матвеичев, так вот, пусть он свой пулеметный взвод перебросит на правый фланг роты и огнем взвода оттеснит немцев в сторону Сухого болота.
Пока я разговаривал с К. Голямовым, немцы открыли сильный артиллерийский и минометный огонь по местечку Иру - обороне третьей роты 2-го батальона. Здесь противник также начал свое наступление из деревни Маарду, левее шоссейной дороги, во фланг обороны 3-й роты и батальона курсантов военно-морского училища.
Вызвал командира 3-й роты старшего лейтенанта А. Ткаченко, но у трубки оказался командир второго взвода лейтенант П. И. Яковенко: «Где командир роты?» Лейтенант ответил: «Пошел на левый фланг роты».
- Передайте ему, чтобы он обратил особое внимание на свой левый фланг и связался с командиром зенитного дивизиона старшим лейтенантом Е. И. Котовым и командиром батальона курсантов.
Одновременно я попросил представителя флота капитана Р. И. Скачкова, который находился на КП рядом со мной, открыть огонь корабельной артиллерией по наступающему противнику из деревни Маарду. С Романом Ивановичем Скачковым я был давно знаком, мы долгие годы служили в Кронштадтском стрелковом полку, затем вместе перешли в 1-ю бригаду морской пехоты КБФ.
Противник, наступавший на участке 2-й роты, подошел к переднему краю обороны и был встречен организованным огнем роты и артиллерийским огнем кораблей и береговых батарей флота.
Немецкие цепи под огнем пулеметов и артиллерии стали смещаться к Сухому болоту. Несмотря на большие потери, они старались, во что бы то ни стало прорваться к Таллинну. Я не отрываясь, наблюдал за ходом боя в бинокль. Не оборачиваясь, позвал комиссара Михаила Николаевича Бородулина. Вместо него ответил телефонист: «Он ушел во 2-ю роту». Подозвал к себе помощника начальника штаба батальона лейтенанта
Сергея Вильчинского и отдал ему приказ: «Немедленно взять зенитно-пулеметный взвод батальона, установленный на автомашинах, быстро выехать в деревню Лагеди, откуда огнем установок совместно с пулеметным взводом старшего лейтенанта А. Матвеичева уничтожить живую силу фашистов, рвавшихся в Таллинн».
Здесь, в бою, юго-западнее деревни Лагоди, показали свое умение и храбрость шоферы автомашин с зенитными установками краснофлотцы Кузнецов и Никишин. Они вывели свои машины на расстояние 150-200 метров от немецких цепей. Наводчики пулеметов краснофлотцы Андреев и Павлов открыли огонь. Пулеметчики младшие сержанты Черкашин и Черкас и их земляки с Украины наводчики-краснофлотцы Ломако и Михайлов выкатили свои станковые пулеметы на такие позиции, откуда вели по врагу огонь до тех пор, пока в кожухах не закипела вода, и краска стала издавать запах гари.
26-го августа во время очередной атаки роте немецких автоматчиков с 10 танками удалось прорваться в глубь нашей обороны. Завершить их ликвидацию помогли нам наши летчики Краснознаменного Балтийского Флота. Это была их последняя атака. Они были вынуждены покинуть аэродром, т. к. подверглись артиллерийскому обстрелу противника. Летчики перебазировались в Кронштадт и под Ленинград, где приняли активное участие в обороне Ленинграда.
В 16 часов 26 августа по всей линии обороны батальона и по его командному пункту фашисты открыли сильный артиллерийский и минометный огонь. Снова враг начал наступление против 22-й мотострелковой дивизии НКВД и первой роты 2-го батальона. Под прикрытием огня враг мелкими группами автоматчиков начал просачиваться к берегу оз. Юлемисте. Чтобы остановить его продвижение, командир дивизии полковник Бункевич предпринял ряд контратак.
К концу дня 26 августа немцам удалось отрезать от общей обороны батальона 1-ю роту К. А.
Добычина и батарею 76-миллиметровых орудий старшего лейтенанта А. Фоминчука. Пулеметный взвод пулеметной роты под командованием политрука П. Д. Смирнова был окружен, отходить было некуда. Но морские пехотинцы продолжали вести бой до последней возможности. Даже раненые продолжали сражаться, только убитые не могли этого делать.
1-я рота батальона на своем участке у станции Юлемисте с утра отбила пятую атаку немцев. Во время короткой передышки краснофлотцы приводили в порядок себя и свое оружие, оказывали помощь раненым. Легкораненые отказались идти в госпиталь, а убитых товарищей тут же хоронили. В промежутке между боями в роту пришел А. А. Запсельский. Не успел он закончить свой рассказ об обороне Ленинграда, как немцы пошли в атаку на позиции первой роты.
Морские пехотинцы отбили атаку немцев, но силы были неравные. Моряки 1-й роты были прижаты к берегу и окружены севернее деревни Лагеди. Во время рукопашной схватки был ранен политрук А. А. Запсельский, погиб политрук 1-й роты И. Забавин, ранен командир роты К. А.
Добычин, но он продолжал командовать.
Батарея 76-миллиметровых орудий старшего лейтенанта А. Фоминчука стала действовать поорудийно, выкатив орудия на открытые огневые позиции для ведения огня прямой наводкой по танкам и живой силе противника. Взвод лейтенанта Титова, имевший в наличии два орудия с расчетом в каждом по 3-4 человека вместе с первым стрелковым взводом старшего сержанта Самарина отражали атаки фашистов.
При отражении очередной атаки противника погибли командир орудия сержант И. Е. Усенко, наводчик краснофлотец Я. П. Нидилько, были тяжело ранены краснофлотцы А. И. Антрощенко и Зайков.
В орудийном расчете, которым командовал сам лейтенант Титов, был выведен из строя весь расчет, остались в живых лейтенант Титов и раненый краснофлотец И. Т. Комаров.
В сложившейся обстановке я решил бросить на выручку окруженных морских пехотинцев 1-й роты свой единственный резерв - разведвзвод в количестве 50 человек под командованием: лейтенанта Т. Я. Долматова и старшины С. Дроздова. Атаку поддерживал огнем бронепоезд лейтенанта М. Г. Фостиропуло.
Надо было с ходу атаковать противника во фланг и тыл, прорвать окружение и дать возможность морским пехотинцам 1-й роты и батареи выйти из кольца. Немцы не ожидали внезапной и дерзкой атаки моряков и начали отходить. Воспользовавшись замешательством противника, остатки подразделения Т. Я. Долматова, устремились к выходу из окружения. Но фашисты вскоре опомнились и перешли в атаку. Старшине С. Дроздову и нескольким разведчикам, прикрывавшим отход; товарищей, удалось избежать окружения, переплыв на другой берег оз. Юлемисте. Но мало кому удалось прорваться вплавь через озеро. Большинство матросов погибло в бою. Об этом доложил мне раненый командир взвода старшина С. Дроздов. Лейтенанту Т. Я. Долматову удалось вывести небольшое количество краснофлотцев и командиров из 1-й роты и батареи А. Фоминчука в район станции Юлемисте. Они вынесли тяжелораненого А. А. Запсельского, который вскоре умер.
В этом бою погибли: политрук Д. И. Смолин, Н. М.
Неганов, Л. Ф. Смирнов, И. Титов, санитар Иванов, много других товарищей.
Во второй половине дня 27-го августа гитлеровцы бросали все новые и новые силы против подразделений 2-го батальона 1-й Отдельной бригады морской пехоты и подразделений 22-й дивизии НКВД, стремясь прорваться в Таллинн и к гавани по Нарвскому шоссе. До конца дня морские пехотинцы 2-го батальона удерживали свой район обороны.
Роль и значение 1-й ОБМП в обороне Таллинна 27 августа станет яснее и понятнее, если учесть, что в 10-й стрелковой дивизии 8-й армии осталась лишь пятая часть ее штатного состава, в основном артиллеристы, а в 22-й мотострелковой дивизии НКВД насчитывалось около 600 человек - немногим больше, чем в одном 2-м батальоне 1-й ОБМП, 156-й стрелковый полк насчитывал около 100 человек. Основная тяжесть боев на востоке непосредственно за Таллинн легла на моряков-добровольцев, 1-ю Отдельную бригаду морской пехоты, зенитные части, корабельную и береговую артиллерию КБФ, эстонские добровольческие части и подразделения.
Участник обороны Таллинна И. Н. Юрченко, воевавший в отдельном зенитно-пулеметном батальоне КБФ, при встрече 8 июля 1978 года говорил, что краснофлотцы его батальона вместе с краснофлотцами 2-го батальона 1-й ОБМП защищали столицу Эстонии. 26-27 августа 1941 года они героически отражали атаки гитлеровцев на нарвском направлении. Н. Н. Юрченко с мая 1942 г. воевал в 260-й бригаде морской пехоты, при освобождении Таллинна в 1944 г. водрузил советский флаг в Таллиннском порту.
Военная судьба свела меня с двумя замечательными политработниками: комиссаром батальона старшим политруком М. Н. Бородулиным и секретарем партбюро политруком А. А. Запсельским. В критический момент, 26 августа, М. Н. Бородулин, как не раз бывало и прежде, сам поднялся и повел морских пехотинцев в атаку. Моряки, воодушевленные его личным примером, выбили гитлеровцев, прорвавшихся в глубину обороны батальона. Несмотря на контузию, Михаил Николаевич продолжал руководить боем и отражать атаки врага. Морские пехотинцы любили своего комиссара. Человека душевной чистоты, рыцарской смелости и благородства, беспощадный к врагам, добрый и отзывчивый на нужды бойцов и командиров - таким остался в моей памяти комиссар Михаил Николаевич Бородулин.
Секретарь партбюро 2-го батальона политрук А. А. Запсельский был еще молод, ему исполнилось 26 лет. В боях под Марьямаа и за Таллинн он всегда был на самых трудных участках, водил бойцов в атаки, личным примером воодушевлял краснофлотцев.
Военный совет КБФ 27 августа приказал всем войскам, обороняющим Таллинн, перейти в контратаку, отбросить противник; и в 21 час, оставив группы прикрытия, главным силам оторваться от противника и следовать на посадку в гавани согласно ранее данным указаниям. В 21.00 артиллерия 10-го корпуса, кораблей и береговых батарей открыла мощный огонь по немецким войскам. Советские войска по всему фронту перешли в контратаку мощными ударами отбросили немцев на 1,5-2 км от линии обороны города. Оставили группы прикрытия и в 23 часа начали отход на посадку. Артиллерия кораблей и береговых батарей продолжал вести огонь по немецким войскам, прикрывая отход частей.
Примерно в 22 часа 27 августа я отдал приказ 1-й роте лейтенанта С. П. Вильчи
нского, 2-й роте лейтенанта К. Голямова, 3-й роте - начальнику штаба батальона старшему лейтенанту К. В. Станкевичу, всех людей к 23.00 вывести в район памятник. «Русалка». Для отхода батальона на Нарвском шоссе была оставлена группа прикрытия в составе двух стрелковых отделении сержанта Кузнецова и Сидорова во главе с лейтенантом П. И Яковенко. Им придавались два 45-миллиметровых орудия под командованием лейтенанта Е. Д. Башевого, пулеметный расчет Павлова. Общее командование группой прикрытия возлагалось на старшего лейтенанта Тихонова, которому приказал взять как можно больше патронов, снарядов, ручных гранат, пулеметных лент, дисков у краснофлотцев, отходящих на посадку. Задача - держать оборону до утра 28 августа, не допуская прорыва немцев по шоссе в гавань города.
Как потом стало известно из рассказа краснофлотца 2-го взвода 3-й роты Семена Степановича Дрынкина, проживавшего после войны в Ленинградской области, в городе Подпорожье «группа прикрытия вела неравный бой с немцами до тех пор, пока не кончились патроны, снаряды и ручные гранаты - до утра 28 августа. Из 38 человек, входивших в группу, осталось в живых, считая раненых, семь человек, которые отошли в Бекеровскую гавань, где были взяты в плен вместе с другими воинами, находящимися в гавани. Нас в составе колонны, примерно 200 человек, направили в г. Вильянди». Далее С. С. Дрынкин рассказывал, что в лагере Вильянди было пленных 700—800 человек. К наступлению холодов осталось в живых 200-250. Остальные умерли от голода и болезней. Командиров, политруков, коммунистов на крытых машинах увозили неизвестно куда. Так как в лагерь они не возвращались, то доходили слухи, что их расстреливали.
2-й батальон в количестве 356 человек захватил с собой две счетверенных установки зенитных пулеметов и прибыл в Купеческую гавань примерно в 1 ч. 30 мин. 28 августа. В гавани все горело, посадки не было. Пришлось следовать в Минную гавань, где мы погрузились на транспорт «Казахстан» и примерно в 5 часов отошли от стенки под прикрытием двух катеров МО. На внешнем рейде мы увидели другие корабли, готовые к выходу. Наш транспорт начал движение с рейда в 16 часов 28 августа. В пути движения каравана «Казахстан» подвергался бомбежкам с воздуха и атакам с моря. Во время налета немецкой авиации на наш транспорт одна бомба попала в кормовой трюм, вторая - в носовую часть транспорта. Были выведены из строя рулевое управление, один гребной винт, а на палубе - зенитная установка. Появились в трюмах и на палубе убитые и раненые, возник пожар, началась паника. Одновременно с тушением пожара пришлось применить силу для наведения порядка. Транспорт не погиб только потому, что на него были сброшены бомбы малого веса, и потому, что в трюме, где взорвалась бомба, были не боеприпасы, а уголь.
Для поддержания порядка в трюмах и на палубе пришлось выставить вооруженных краснофлотцев. Капитан транспорта «Казахстан» не растерялся, проявил мужество и умение при пожаре и, несмотря на повреждение рулевого управления и одного гребного винта, подвел транспорт к северному берегу о. Гогланд. Берег был крутой и скалистый. Начали выгрузку на берег в первую очередь раненых. Разгрузка прошла успешно. Погибших товарищей похоронили со всеми почестями. Во время этой бомбежки я был ранен вторично.
Путь морем от Таллинна до Кронштадта можно разделить на два периода: первый - от Таллинна до о. Гогланд, второй - от Гогланда до Кронштадта. В первом караван с воздуха не прикрывался, охрана транспортов возлагалась на корабельную артиллерию. На этом отрезке караван понес большие потери в боевых кораблях и транспортах от минных заграждений, атак торпедных катеров, особенно от вражеской авиации. Этот отрезок вполне можно назвать адом, где все горело, рвалось и исчезало под водой. Сотни людей плавали, борясь за спасение своей жизни, хватаясь за обломки кораблей, друг за друга, и тут же топили себя или стрелялись. Корабли, спасавшие людей, сами подрывались на минах и тут же тонули. Большими усилиями удалось спасти тысячи людей и вывезти их в Кронштадт и Ленинград, где они снова встали на защиту своей Родины. О том, что было с людьми 1-й ОБМП во время перехода морем, удалось узнать лишь по прибытии в Кронштадт и в последующие годы по письмам и встречам ветеранов 1-й ОБМП. Из бригады на транспорт не село около 300 человек, это произошло потому, что штабом бригады был плохо организован выход частей и подразделений бригады из боя, а также их посадка на транспорт. Командиры батальонов не знали когда и в какую гавань отходить, и на какой транспорт производить посадку. Не смогли сесть на транспорты из 1-го батальона капитана М. Е.
Мисюры до 100 краснофлотцев и командиров. Командир 3-го батальона капитан В. В.
Сорокин и с ним до 200 краснофлотцев были вынуждены с боями пробиваться по тылам немцев в сторону Ленинграда, однако мало кому удалось прорваться к своим. Большинство воинов погибли. Небольшая часть раненых попала в плен, где почти все они умерли от голода или были расстреляны. Мелким группам удалось пробиться к своим в Ораниенбаумский район к 5-й морской
бригаде на р. Воронка. Группа Марковского соединилась со своими в районе Чудского озера. Некоторые присоединились к партизанам Ленинградской области.
Возвращаясь мысленно к тем героическим дням обороны Таллинна и Ленинграда на дальних и ближних подступах - июль-сентябрь 1941 года, мы говорим: честь, хвала и слава вам, герои, отдавшие свои жизни в борьбе с немецким фашизмом за честь и свободу нашей великой Родины.