Парафило
Терентий
Михайлович

Морпех №1
Десантник №1

На фронт ушла добровольцем.

А. П. ЗАХАРОВА (Трофимова) -лейтенант медицинской службы в отставке, бывшая медсестра школы младших командиров 1-й ОБМП

В июле 1941 года уже в третий раз пришла в горвоенкомат г. Койвисто (Приморск) к капитану Волкову с просьой отправить меня на фронт кем угодно. На стол капитана положила свой военный билет, где указано, кто я и что могу делать. А кто я? Комсомолка с 1938 года. Когда училась в девятом классе Середкинской средней школы, поступила на двухгодичные вечерние фельдшерские курсы и окончила их в 1940 году. Я добилась того, чего хотела - стала военнообязанной. После окончания средней школы меня, как активную комсомолку, взяли на работу в Середкинский райком ВЛКСМ заведующей общим отделом. В январе 1941 года по путевке Ленинградского обкома комсомола прибыла в г. Койвисто (Приморск). Работала пионервожатой в неполной средней школе на острове Койвисто в деревне Саарепня. Над нашей школой шефствовала комсомольская организация 22-го артдивизиона (командир капитан Танеев). Наиболее часто бывали у нас секретарь комсомольской организации артдивизиона Кузнецов и его заместитель Дедов. Меня вначале не хотели брать потому, что мне было только 18 лет. Но я не уходила из военкомата в течение всего дня. Волков пообещал, наконец, включить меня в стрелковый батальон. Под вечер меня вызвали в военкомат, где горвоенком вручил мне пакет с пятью сургучными печатями и приказал доставить его начальнику школы младших командиров 1-й отдельной бригады морской пехоты (ОБМП) капитану И. М. Чапаеву. Когда я прибыла с пакетом в школу, там полным ходом шла посадка курсантов на мелкие суда. Я разыскала капитана И. М. Чапаева, вручила ему пакет. Иван Михайлович вскрыл его, прочитал бумагу и сказал, что я вхожу в его отряд. Этому я была бесконечно рада. Так я оказалась среди курсантов. В июле я приняла участие в составе школы в высадке десанта на остров Питкяпаси в Выборгском заливе, здесь я и получила свое первое боевое крещение. Школа после выполнения задания вновь возвратилась на остров Койвисто, а 26 августа ее перевели в г. Койвисто (Приморск). Начальник школы получил срочный приказ, где говорилось: в районе станции Кайслахти финны высадили десант, который немедленно надо было сбросить в залив. Прибыв туда на грузовиках, мы заняли сначала оборону вдоль шоссе. Затем перешли в наступление, отбили у врага эту маленькую станцию, вышли в лес, выбили неприятеля из окопов. Однако сбросить его в залив школа не смогла из-за недостатка огневых средств и больших потерь от сильного огня противника. В школе было три медсестры и четыре санитара из курсантов. В этом бою было много раненых, которых мы выносили с поля боя к железнодорожной станции. Здесь оказывали им первую помощь и передавали санитарам, которые на машинах доставляли раненых на медпункт. Врач капитан Кильтбаян принимал и эвакуировал раненых в г. Койвисто (Приморск). Прибывшее в школу пополнение из приписников не помогло курсантам удержать полуострова и сбросить противника в залив. Как сейчас помню такой эпизод. В период затишья капитан И. М. Чапаев вызвал меня на свой командный пункт и спросил: «Ну как, Анька, заработала орден?» Я ответила, что не знаю. «А сколько раненых вынесла?» Я ответила: «Больше тридцати». На этом наш разговор закончился. Финны снова начали сильный обстрел наших позиций из минометов и артиллерии. Капитан И. М. Чапаев приказал командиру взвода Нестерову взять два стрелковых отделения своего взвода и меня и пойти к политруку Беленькому на подкрепление. Это последнее приказание Ивана Михайловича. Больше я его не видела. На полуостров мы добирались перебежками с большим трудом, под огнем финнов. Когда я шла по окопам, видела много раненых разрывными пулями. Разрывной пулей был ранен в живот и политрук Беленький. Его перевязали, положили поудобнее. Он снял часы с руки, отдал их ординарцу, потом вытащил из кобуры пистолет, видимо, также хотел отдать, но тут же умер у нас на глазах. Обстрел полуострова временно прекратился. Мы с санитаркой Зоей начали оказывать помощь и перетаскивать раненых в укрытие. Финны своим огнем минометов и автоматов вывели из строя много наших бойцов. На поляну выбежала помогать раненым санитарка Зоя. Это была веселая, смелая, боевая девушка, во время оказания медпомощи курсантам была смертельно ранена тоже в живот. Зоя умерла. Такой же храброй и отважной была санитарка Соня. Она тоже погибла на следующий день при спасении раненых. Жаль, не помню сейчас фамилий санитарок и санитаров-курсантов. Но хорошо помню Зину Тимошкову, врача Кильтбаяна. Зина работала в санчасти бригады зубным врачом, а на фронте была медсестрой. После войны, в день 30-летия Победы, когда я узнала от И. М. Чапаева адрес и номер телефона 3. С. Тимошковой (Головиной), тут же заказала Москву, разговаривала по телефону с Зиной. Со слезами радости на глазах мы долго беседовали с ней. Я спросила, читала ли она книгу «Легендами овеянная», изданную в 1975 году Лениздатом, статьи и очерки И. М. Чапаева, Г. И. Желтухи и других авторов об участии морской пехоты и наших курсантов в боях на Карельском перешейке и под Ленинградом. В этой книге упоминается и ее имя. Зина с Желтухой были хорошие приятели. Отлично помню также начальника штаба школы капитана Попова, его писаря краснофлотца Ивана Шиша, начпрода старшину Попова, младшего лейтенанта Н. Г. Волкова. Я с ними выходила из окружения. С командиром взвода Нестеровым и несколькими бойцами мы пошли в обход на разведку. Во время разведки двоих курсантов убило, а краснофлотца Яковлева ранило в копчик. Боец очень кричал. Такое ранение очень болезненно. Мы видели, как солдаты противника обходили нас по лесу, но доложить об этом капитану И. М. Чапаеву не смогли, так как попали в засаду. В этом бою погиб командир взвода Нестеров, немногим из нас удалось выйти к станции Кайслахти. Раненого краснофлотца Яковлева я несла на себе, а потом на машине доставила на пункт первой медицинской помощи капитану Кильтбаяну. Вот как это было: сев в машину, я всю дорогу держала Яковлева на левом плече. Стояла в кузове машины, опираясь на кабину шофера, так как раненого положить на пол кузова нельзя. Врач Кильтбаян снял у меня с плеча Яковлева и сказал: «Молодец, хорошо работаешь», по-отечески поцеловал меня, дал свой пистолет и добавил: «Это тебе за хорошую работу». Если он жив, этот прекрасный душевный человек, должен помнить одну из своих подчиненных - Аньку. Так меня звали ребята на фронте. Меня знали в городе и на острове Койвисто. Секретарь комсомольской организации 22-го артдивизиона Кузнецов, а его заместитель Георгий Дедов даже посвятил мне поэму, когда я лежала в Ленинградском госпитале. Он ее прислал мне в госпиталь. Вот выдержка из нее: «...а тридцать отважных бойцов-моряков. Спасенных тобою в жестоком бою, Врагу отомстят за пролитую кровь твою В новых боях за Отчизну свою». После 1941 года я не получала больше писем от Кузнецова и Дедова. Они, видимо, погибли вместе с капитаном Поповым при взрыве командно-наблюдательного пункта на острове Койвисто осенью 1941 г. Когда я говорю о себе, то это не хвастовство, это пройденный мой большой путь. Я пожизненный инвалид войны второй группы, нетрудоспособная. Эти воспоминания питают всю мою тяжелую жизнь, поддерживают во мне оптимизм. Это моя жизнь, и, как мне кажется, единственное хорошее и полезное в моей биографии. Это моя комсомольская юность. ...Отряд курсантов сражался героически, нес большие потери, но сбросить в залив численно превосходящего нас врага не смог. 28 августа школа получила приказ отходить. Это было что-то страшное. Я впервые в жизни видела, как горит земля. Это неописуемо. Это надо видеть. И вот когда вышел на экран кинофильм «Живые и мертвые», я второй раз увидела горящую землю. Мне казалось, что это мы. Это наш отряд так боролся, так дрался во время жестоких сражений первого года войны. Так и мы воевали. Это удивительно правдивая кинокартина о первых боевых действиях нашей армии. Именно первая серия фильма. И наш отряд так сражался, так выходил из окружения. Уцелевшие краснофлотцы и командиры отходили в заданный район по приказу. Меня пригласил к себе на бугор высокий и стройный морской командир со многими золотыми нашивками на рукавах. Он подозвал меня к себе и в присутствии всех объявил мне благодарность за то, что я со времени первых боев спасла несколько десятков краснофлотцев, спасла жизнь большому начальнику пограничных войск. У него из артерии кровь била фонтаном. Мне еле-еле удалось остановить кровотечение, а затем перевязать и эвакуировать раненого. Когда я шла по болоту на новые позиции во второй половине дня 28 августа, меня тяжело ранило в левое бедро и живот. Всего было семь ран: четыре рваных в бедре и три на животе. Начальник штаба школы младших командиров капитан Попов приказал курсантам: «Донести до медпункта и доложить!» Приказ потребовался потому, что меня посчитали безнадежной. Одни говорили: «Как ее здорово!» Другие добавляли: «Ей не выжить». А я все слышала, смотрела в небо, но шевельнуться и сказать что-либо не могла. Когда курсанты несли меня на руках, с ними шли санитар Игорь и его подруга Лена. До сих пор сохранились в моей памяти ее слова: «Игорь, пойдем! Игорь, пойдем!» Она, значит, предлагала бросить меня и поскорее уйти от меня. А я лежала тяжело раненная, вверх лицом, без движения и дара речи, но все хорошо слышала. В моих глазах все кружилось - и высокие мирно шумящие деревья, и необъятно широкое синее небо. И сейчас со слезами на глазах вспоминаю этот момент. Как могла Лена предлагать такое! Оказывается, встречались тогда и среди нас такие трусливые душонки, но санитар Игорь и курсанты, несшие меня, не послушались ее слов и донесли меня до места, откуда я была отправлена в Ленинград. Если я осталась жива, то лишь благодаря капитану Попову, санитару Игорю и курсантам. Это настоящие советские люди и патриоты - спасибо им. В бессознательном состоянии меня доставили в ленинградскую больницу им. Куйбышева. Там пролежала до 20 февраля 1942 года, так как была нетранспортабельна. В больнице вытащили осколки. В результате ранения инфекция попала в кровь. Десять дней я была без сознания. Мне три раза вливали кровь. Затем последовала операция левого бедра - флегмона переходила в гангрену. Потом меня эвакуировали в г. Кудымкар Пермской области. 7 марта 1942 г. я выступала перед женщинами города, а на следующий день в местной газете: «С приветственным словом от имени бойцов, командиров и политработников Красной Армии обратилась к женщинам округа участница Великой Отечественной войны, военфельдшер 18-летняя Анна Петровна Трофимова и рассказала несколько боевых эпизодов из своей фронтовой жизни, призывала женщин нашего округа оказывать еще большую помощь бойцам Красной Армии и самоотверженно трудиться на своем посту, быть героями трудового фронта». После выздоровления меня направили в распоряжение Уральского военного округа, затем в Московский флотский экипаж (МФЭ), где до ноября 1942 года находилась на долечивании и работала в санчасти. Здесь я встретила комиссара школы младших командиров старшего политрука А. Н. Степина. Он мне сказал, что я представлена к правительственной награде. Всего лечилась после ранения 15 месяцев. 13 ноября 1942 года была назначена старшим военфельдшером и начальником санслужбы автобазы Центрального управления Наркомата ВМФ. Здесь прослужила до 6 февраля 1944 года. Ушла в запас по беременности. С тех пор не работаю. Инвалидность меня не огорчает, ибо я живу тем духом патриотизма, каким жили советские люди до и во время Великой Отечественной войны. В свое время я сделала все, что смогла, не щадя своего здоровья и самой жизни. В мае 1970 г. в Белом зале Ленгорисполкома на Исаакиевской площади мне вручили медаль «За отвагу». Имею и другие медали, но особенно мне дорог знак «Морская пехота».